"Крис Невил. Бетти-Энн" - читать интересную книгу автора

фонари". И Бетти-Энн с ним согласилась. Всегда при всяком новом повороте в
живописи, в прозе, в беседе сталкиваешься с непониманием.
- Выгляни во двор и скажи, что ты видишь, - попросила она Билла, когда
они вдвоем сидели на качелях на ее тихой веранде.
- Что ж, поглядим, - сказал он с серьезным видом, как бывало нередко,
хотя она знала - он вовсе не принимает ее всерьез. - Вижу траву. Да, вот
она. И лунный свет, разумеется. И тень от старого дуба, и еще асфальтовая
дорожка в трещинах, и живая изгородь...
Бетти-Энн хотела объяснить, что можно видеть не только самые предметы,
но и связь между ними или какую-то одну из многих связей, благодаря которым
образуется особый стройный порядок вещей.
- Прежде всего существует одушевленность и неодушевленность, - сказала
она. - Погляди, как они уравновешивают друг друга. Смотри, как податлива
одушевленность и как жестка неодушевленность. Взгляни - трава и дуб
одушевлены, а асфальтовая дорожка и тени - нет. Смотри, листья, кажется, так
и впивают лунный свет, а кора дерева никак его на воспринимает.
- Гм, - промычал Билл, еще словно бы всерьез, а потом, уже не
притворяясь, обернулся к ней и заразительно рассмеялся.
- Твоя хорошенькая головка полна звезд.
"Не понял", - подумала Бетти-Энн. Или, точнее, пожалуй, он услышал ее
слова, понял их смысл, но не почувствовал, как чувствует она, их глубинную
суть, их верность и правду. Но он не отмахнулся от нее, смеялся не холодно,
а дружески, значит, все хорошо.
В последнее школьное лето Билл уехал на Восток повидаться с матерью,
она была в разводе с его отцом и жила в Нью-Йорке, а когда в начале осени
Бетти-Энн снова встретилась с ним, она увидела, что за эту поездку он
повзрослел и поумнел, и с удовольствием поняла, что ждала его.
Начался последний школьный год, и они ходили вдвоем в кино, и бродили
по тихим улицам, и пили кока-колу в аптеке Грей-Рейнолуа, и хохотали на
переменах, И худое лицо Билла было красиво.
Но ему скоро предстояло идти в армию, и оттого всякий раз, как руки их
соприкасались, неопределенность кружила им головы и еще теснее сближала,
хотя и грозила оторвать их друг от друга.
Как хотелось Бетти-Энн, чтобы предстоящая разлука оказалась лишь
страшным сном. Как хотелось, - впрочем, она понимала, что даже мечтать об
этом глупо, - как-нибудь заменить его, или пусть бы он ненадолго заболел, и
она сама его выходит... Но были и другие мечты - тихие, покойные, полные
почти материнской нежности, и ей верилось, что, если они будут вместе изо
дня в день, он непременно научится ее понимать, ведь ей это так нужно.
Но вот снова настала весна, день отъезда Билла приближался, и жизнь их
становилась все мучительней, все безнадежней, и однажды вечером Бетти-Энн
вдруг каким-то шестым чувством поняла, что мечты ее разбиты. Билл смотрел на
нее отчужденно, сердито, а ей было больно, она всем сердцем отчаянно
тянулась к нему, и потом ей надолго запомнилось, как по-детски глупо она
себя вела и этим только еще дальше его отталкивала. В конце концов она, к
своему стыду, расплакалась и горько и несправедливо его упрекнула:
- Тебе нужна женщина с двумя руками, да?
И вот уже мечта ее рассыпалась в прах, и ничего нельзя поправить; и
даже в ту горькую минуту, когда она в отчаяньи бросила ему эти слова, она
знала, что впервые в жизни попыталась воспользоваться своей слабостью как