"Жерар де Нерваль. История о царице утра и о Сулеймане, повелителе духов" - читать интересную книгу автора

"О Творец! - подумал, вздрогнув, Бенони. - Какое же племя породило его
неукротимый дух?"
- Эти холмики, которые они называют горами, - жалкое зрелище. Вот если
бы водрузить их друг на друга, а по углам высечь колоссальных размеров
каменные фигуры... это было бы кое-что. А внизу мы вырыли бы пещеру,
достаточно просторную, чтобы вместить легион священников; пусть поставят
туда свой ковчег с золотыми херувимами и две каменных плиты, которые они
называют скрижалями, вот и будет у Иерусалима храм. Но мы строим для Бога
жилище, какое выбрал бы для себя богатый "сераф"* из Мемфиса...
______________
* банкир.

- Твоя мысль всегда стремится к недостижимому.
- Мы родились слишком поздно; этот мирок стар, а старость немощна; ты
прав. Какой упадок! Ты копируешь природу, а душа твоя холодна, ты трудишься,
как служанка, ткущая полотно; твой косный ум становится поочередно рабом
телки, льва, коня, тигра; своей работой ты хочешь потягаться с коровой,
львицей, тигрицей, кобылицей... ведь эти животные делают то же, что и ты, и
даже куда больше - они воспроизводят не только форму, ной жизнь. Дитя,
искусство не в этом - оно б том, чтобы созидать. Когда ты рисуешь один из
тех орнаментов, что вьются вдоль фризов, разве ты просто копируешь цветы и
листья, что стелются по земле? Нет, ты придумываешь узор, твоя стека
подвластна прихотям твоего воображения, в твоих набросках сплетаются самые
причудливые фантазии. Так почему же не ищешь ты рядом с человеком и
известными тебе животными неведомые создания, существа, коим нет еще имени,
такие воплощения, перед которыми отступает человеческий разум, чудовищные
сочетания, образы, внушающие трепет и вселяющие в сердце восторг,
повергающие в изумление и ужас? Вспомни египтян, вспомни наивных и смелых
художников Ассирии. Не их ли фантазия исторгла из чрева гранита тех
сфинксов, тех павианов, тех базальтовых божков, что так возмущали Иегову,
Бога старого Дауда? Из века в век, видя эти грозные символы, будут потомки
повторять, что были некогда истинно дерзкие гении. Разве эти люди думали о
форме? Они смеялись над ней и, сильные своим воображением, могли крикнуть
Тому, Кто все создал: "Тебе неведомы эти существа из гранита, и Ты не
осмелишься вдохнуть в них жизнь!" Но многоликий Бог природы согнул вас,
надел на вас ярмо: вам не шагнуть за грань окружающего вас мира, ваш
выродившийся гений погряз в пошлости формы, искусство погибло.
"Откуда он взялся, - думал Бенони, - этот Адонирам, чей разум не
постичь роду человеческому?!"
- Вернемся же к игрушкам, что доступны недалекому воображению великого
Сулаймана, - продолжал скульптор, проведя ладонью по своему широкому лбу и
отбросив назад копну черных вьющихся волос. - Вот сорок восемь бронзовых
быков - неплохая стать, вот столько же львов, птицы, пальмы, херувимы... Все
это чуть выразительнее, чем природа. По моему замыслу, они будут
поддерживать море из меди, отлитое в огромной форме; ширина его будет десять
локтей, глубина - пять локтей, оно будет окружено кромкой длиной в тридцать
локтей и украшено фигурным литьем. Но мне надо еще кое-что доделать. Форма
для моря уже готова. Боюсь, как бы она не растрескалась от жары; нам бы
поторопиться, а мои ремесленники ушли на праздник, покинули меня... Но что
за праздник? По какому случаю?