"В.С.Нерсесянц. Сократ " - читать интересную книгу автора

ты любишь расспрашивать и тогда, когда знаешь, в чем дело. В этаком роде ты
не спрашивай".- "Следовательно, - возразил Сократ,- мне не отвечать, если
молодой человек спросит меня и я буду знать, например, где живет Харикл или
где находится Критий?" - "Разумеется, это можно",- сказал Харикл.
Но Критий заметил: "Ты, Сократ, должен отказаться от этих кожевников,
плотников, кузнецов*. Я даже думаю, что от частого употребления эти слова
совсем износились".- "Следовательно,- сказал Сократ,- и от того, что следует
за этими сравнениями - правды, святости и т. п.?" - "Именно,- ответил
Харикл,- и от пастухов; в противном случае берегись, чтобы тебе собою же не
уменьшить числа коров"" (Ксенофонт. Воспоминания о Сократе, 1, II, 34-38).
______________
* Имеется в виду обычное в устах Сократа суждение о том, что искусство
политика требует специального учения, знания и умения еще в большей степени,
чем ремесло плотника, кузнеца и т.п.

Продолжая преследовать Сократа, тираны, правда, но решились на прямую
расправу с ним. И не сказать, что им было не до него. О нем помнили, его
хотели сломить, дискредитировать. Так, Сократу и четырем другим гражданам
тираны велели доставить с Саламина в город для казни Леонта Саламинского.
Леонт был одним из известных руководителей афинского флота и
добропорядочным гражданином. Он участвовал в подписании мира, заключенного
Никием со спартанцами, а в Аргинусском сражении был в числе афинских
военачальников. Как сторонник демократии Леонт выступал в свое время против
олигархического "правления четырехсот", а после установления "правления
тридцати", опасаясь мести олигархов, удалился на Саламин.
Сократ, как, впрочем, и другие афиняне, понимал, что в случае с Леонтом
речь шла об очередной расправе правителей над неугодным им лицом. Ясно было
ему и то, что правители, привлекая его и других граждан в качестве
исполнителей своих произвольных приказов, стремились так или иначе замарать
всех причастностью к своей кровавой политике, распространить вину и
ответственность за проводимые по их приказу деяния на многих, связав тем
самым возможно большее число людей преступной круговой порукой и используя
их в качестве своих подручных и послушной опоры.
Для тиранов было, конечно, весьма заманчиво впрячь в колесницу своих
расправ "мудрейшего из греков". Мысль о привлечении его к мероприятиям
власти исходила, скорей всего, от Крития; во всяком случае, без одобрения
последнего дело не обошлось. Критию, этому софисту и тирану в одном лице,
человеку незаурядному и порочному, представился случай задать праведному
Сократу грязную работенку приспешника.
Но Сократ вновь разочаровал правителей. Когда пятеро афинян, получивших
приказ об аресте Леонта, вышли из Тола (правительственного здания) на агору
(афинскую городскую площадь), один из них отделился от группы и пошел к себе
домой, вместо того чтобы отправиться с остальными на Саламин. Это был
Сократ. И не было его вины в том, что Леонт был все-таки доставлен и казнен.
"Только и на этот раз,- замечает Сократ,- опять я доказал не словами, а
делом, что мне смерть, попросту говоря, нипочем, а вот воздерживаться от
всего несправедливого и нечестивого - это для меня все" {Платон. Апология
Сократа, 32 с-е).
На арене публичной жизни, как и в частном кругу, Сократ не был железным
приверженцем догмы, но оставался человеком твердых убеждений. Смена партий у