"В.С.Нерсесянц. Сократ " - читать интересную книгу автора

тот умел вести речи путем общепризнанных истин" (Ксенофонт. Воспоминания о
Сократе, IV, VI, 15). Точнее было бы сказать, что за такие "общепринятые
истины" Сократ выдавал свое, далеко не общепринятое, понимание существа
разбираемых вопросов. Но это был акт не одиссеевского хитроумия, но
сократовской мудрости.
Сократ дорожил согласием собеседника - ведь без этого нет и беседы! - и
умело добивался таких ответов, с которыми по видимости был согласен и сам.
Но на какой-то стадии беседы оказывалось, что собеседник стал явно
противоречить самому себе и что вопросы Сократа загнали его в тупик.
Избранный путь исследования оказывался ложным, и сократовское согласие
представало как расчетливое притворство. Про Сократа поэтому обычно
говорили, что он путается нарочно, чтобы запутать собеседника. Сам он в
беседе с Меноном объяснял дело иначе: "Ведь не то что я, путая других, сам
ясно во всем разбираюсь,- нет: я и сам путаюсь, и других запутываю. Так и
сейчас - о том, что такое добродетель, я ничего не знаю, а ты, может быть, и
знал раньше, до встречи со мной, зато теперь стал очень похож на невежду в
этом деле. И все-таки я хочу вместе с тобой поразмыслить и поискать, что она
такое" (Платон. Менон, 80 d).
Подобные тупиковые моменты в сократовских беседах демонстрировали не
только невежество того или иного собеседника, но и вообще сам принцип
философского незнания ("Я знаю, что ничего не знаю"), скептическое в
ироническое отношение Сократа к человеческой мудрости ("мудр только бог,
человеческая мудрость немного стоит"). Сократ ироничен и к себе, и к другим.
Выявление чужого ничтожества он старался смягчить уничижением самого себя.
По преимуществу сократовская ирония добродушна, деликатна и свободна от зла
и спеси* Она не заострена до уничтожающего сарказма, но и не притуплена до
беззубого юмора. Ирония Сократа ошарашивает и уязвляет. Правда, за
собеседником остается почетная возможность продолжить совместные поиски
выхода из диалогического тупика, но на это оказываются способными, судя по
сократовскому опыту, лишь немногие.
______________
* В целом сократовская ирония - компонент более оптимистичного, радостного
и светлого мироощущения, чем это подразумевается в интерпретации известного
греческого исследователя Костаса Варналиса, который приписывает Сократу,
например, такие слова: "Ирония не начало философии, а ее конец. Нужно пройти
через трагедию раздумья и отчаяния, чтобы дойти до смеха, до горького смеха"
(Костас Варналис. Подлинная апология Сократа. М.,.1935, с. 47).

Чаще, однако, сократовская ирония пополняла ряды недовольных им
сограждан. И этому обиженному большинству в конце концов удалось взять верх
над своим обидчиком и пресечь его колкие речи. В числе тех, кто не раз
оказывался мишенью сократовской иронии, был и влиятельный афинский демократ
Анит, сыгравший активную роль в осуждении Сократа. Одно из их столкновений
прекрасно изображено Платоном в диалоге "Менон", действие которого
развертывается в 402 г. до н. э., т. е. незадолго до сократовского процесса.
Сократ беседует с гостем Анита фессалийцем Меноном о том, что такое
добродетель, можно ли ей научиться, как и у кого. В ходе беседы к ней
подключается и подошедший Анит. В обычной своей манере ироничного завышения
достоинств посредственных людей Сократ в связи с появлением нового
собеседника замечает, что вот с такими людьми, как Анит, и надо исследовать,