"Майя Немировская. Наши "университеты" и другие рассказы" - читать интересную книгу автора

чаще других забегала к ней в комнату. По праздникам старалась принести
что-нибудь вкусное поесть, и с каждым разом с острой жалостью наблюдала, как
быстро опускается, превращается в глубокую старуху их Кларочка...

... Оживленные голоса из открытых дверей столовой вернули Любу к
действительности. С бледным румянцем на морщинистых щечках, возбужденная
общением с приятельницами, Фэй выходила в коридор и великодушно вручала себя
Инне.
Когда на улице стало совсем тепло, после ланча они не шли сразу домой,
а оставались еще посидеть немного в небольшом зеленом скверике у дома. Одни
и те же пожилые соседи выходили из-под своих кондиционеров, усаживались на
скамейках, раскладных стульчиках. Вели неторопливые разговоры, разглядывали
прохожих, безобидно сплетничали
- Она очень богата. Эта новая его машина стоит недешево. А этот привел
в дом молодую герлфренд.
Старые американцы! Эти седые румяные старушки с клипсами в ушах и
туфлях на шпилечке. И моложавые, с юношески прямыми спинами старики. Они
достойны восхищения. Давным-давно все они приехали из разных стран Европы -
России, Польши, Венгрии. Они до сих пор в разговоре иногда перемешивают
английскую речь с идиш. Тяжко работали всю свою жизнь - держали мелкие
бизнесы, лавочки, мастерские. Сейчас они на отдыхе. Живут себе - не тужат,
нисколько не задумываясь о завтрашнем дне. Тщательно следят за уровнем
холестерола, содиума в крови, долго изучая этикетки на продуктах в
супермаркете. Неторпливо ужинают вечерами в уютных ресторанчиках.
Престарелые леди подолгу стоят у витрин ювелирных магазинов. Ведь, казалось
бы, все это уже не должно их волновать Но видно, именно так и сохраняют они
интерес к жизни, к долголетию.
Фэй сидела среди давних соседок и тоже участвовала в разговоре. Иногда
даже обменивалась какой-нибудь колкостью с соседкой, видимо по давней
привычке. Но чувствовалось, что ее здесь уважают. И так не хотелось ей,
когда подходило время, уходить в дом.
- Что, уже пять? - Люба перехватывала тоскливый ее взгляд. Она покорно
шла в дом, и оставалась одна до следующего утра в большой пустой квартире.
И как-то тревожно было по утрам подходить к двери. Вначале
прислушивалась, слышны ли какие - нибудь шорохи в квартире и лишь потом
вставляла ключ в замочную скважину. А Фэй будто и не ложилась вовсе, все так
же бродила в надетой на нее свечера ночной рубашке и халате.
Как-то после обычного ланча в Джуиш Центре, в пятницу, кто-то предложил
Фэй остаться и поучаствовать в "самодеятельности" В том же обеденном зале,
староста, худенький шустрый старичок вместе с папками с текстом песен,
раздавал всем по пластиковому стаканчику кошерного вина или сока - на выбор.
А потом зазвучали песни. Разные то были песни. И "Америка, Америка", и
"Кузина" и даже "Май штейтэле Бэлц". Старики пели на удивление свежими
голосами и лица их розовели, появлялся блеск в глазах. Заброшенные так давно
и так далеко, на другой конец света, они оставались, наверно, в душе теми
самими евреями из штэйтл, о которых с таким чувством пели...
... И вспомнился Любе хор ветеранов в ее родном городе. Те старики пели так
же громко с ярко освещенной сцены и так же молодо блестели их глаза. Лишь
песни были другими. И забывались им на время и болезни, и пенсия, едва
хватающая на проживание. И сейчас, глядя на этих поющих старых американцев,