"Виктор Некрасов. Маленькие портреты" - читать интересную книгу автора

показала нам, что пора уже уходить. Мы попрощались, взаимно поблагодарили
друг друга и удалились.
Где-то на дворе играли кремлевские куранты. Медленно зашагали по
Леонтьевскому.

На этом обрываются записи в блокноте. Тогда мы с Иончиком убеждали друг
друга, что это победа, причем победа настоящая, иначе "старик" не сказал бы,
что с моим Хлестаковым можно выступать на любой русской сцене (а он
действительно сказал, и почему этого нет в записках - ума не приложу), что
есть в нем, правда, в моем Хлестакове, нечто "михаил-чеховское" (подумай, с
кем сравнил-то!), а нужно больше "гоголевского", и что он, Иончик, по глазам
Константина Сергеевича видал, что я ему понравился, что он всех и всегда
критикует, что, наконец, не понравься я ему, он не слушал бы все до конца,
прервал бы на полуслове и сказал бы "спасибо, больше не надо". А так как
этого не произошло, то надо готовиться к осени, и победа, окончательная
победа будет за нами.
С такими мыслями - в общем-то скорее грустными, чем веселыми, - я
вернулся в Киев, к своим Мэшемам и Вронским.
В Студию я так и не попал. К осени Станиславского не было уже в живых
(я оказался последним человеком в его жизни, которого он прослушивал), а на
"мое" место приняли ("Совсем несправедливо!" - негодовал возмущенный Иончик)
дочь знаменитого русского певца,
Театральная моя карьера так и не состоялась. И все же день 12 июня в
моей жизни остался одним из самых значительных, незабываемых - Великим днем.


ЛЕ КОРБЮЗЬЕ

Писем было всего три. Первые два датированы 1932 годом, последнее -
открыточка с несколькими благодарностями за присылку фотокопий первых двух-
1963 годом.
Когда я вынул из почтового ящика первое из этих писем - было мне тогда
лет двадцать с чем-то, и учился я на архитектурном факультете, - я не
поверил своим глазам. На конверте, прочном заграничном конверте с
великолепной маркой, изображающей то ли Реймский, то ли Шартрский собор,
размашистым, не очень разборчивым почерком было написано:
"Мсье Некрасоф"... Меня-то и по имени-отчеству еще не называли, а тут -
мсье...
В этот день я стал знаменитостью. На меня указывали пальцами: "Он?" -
"Он!" - "От самого?" - "От самого!"
Да, это было событие. Из ряда вон выходящее событие. Мы, жалкие
второкурсники Киевского строительного института, получили письмо с Олимпа,
от самого бога, кумира, родоначальника, законодателя, от самого Юпитера - от
Ле Корбюзье... Это было почти то же, что получить письмо от Льва Толстого.
Что ж это все значило? Почему прославленный на весь мир архитектор
ответил вдруг на письмо безвестных киевских студентов? И почему эти самые
студенты отважились ему написать?
А произошло вот что.
В начале 1932 года объявлены были результаты конкурса на самое крупное
в истории человечества здание - конкурса на проект Дворца Советов в Москве.