"Виктор Некрасов. Маленькие портреты" - читать интересную книгу автора

Комната большая, приятная. Три ампирных окна на улицу. Шторы опущены.
Мягкая тяжелая мебель в чехлах. Ковер. Шкафы перегораживают комнату пополам.
На шкафах вазочки. Расписной потолок. Люстра со свечами. Обстановка хорошая,
но чувствуется, что за ней мало следят.
В углу дивана, глубоко погрузившись в его мякоть, сидит длинноногий
человек в ботах. Сквозь большие круглые стекла пенсне с тесемкой на нас
смотрят маленькие, слегка иронические глаза. Лицо малоприветливое.
Кланяемся, как учили в детстве, одной головой. Подходим, садимся в кресла.
Молчание. Затем вопрос:
- Ну, рассказывайте...
Растерялся, не знаю, о чем рассказывать. Что-то мычу. Второй вопрос:
"Это вы?" - смотрит на меня. "Да, я". Ни тени улыбки. Затем спрашивает, что
я делаю в Киеве. Я моментально успокаиваюсь и довольно связно рассказываю.
Интересуется моим акцентом, работаю ли над его уничтожением, говорю, что да,
хотя фактически этого нет.
Вступительный разговор окончен, приступаю к чтению. Первым читаю
"Юргиса", рассказ, написанный мною самим, но выдаваемый за психологический
перл какого-то никогда не существовавшего латышского или литовского писателя
Скочиляса.
- Кого, кого? - наморщил брови Станиславский.
- Скочиляса. Антанаса Скочиляса, - не сморгнув, сказал я.
Станиславский закивал головой.
- Да, да, знаю...
Я внутренне улыбнулся.
Рассказ написан был в монологической форме, с общением со слушателем, о
том, как и почему человек убил своего лучшего друга Юргиса. Прочел хорошо,
лучше, пожалуй, чем на всех репетициях. Никакого волнения, внутренняя
собранность, чувствую себя хорошо. Старик слушает внимательно, правда, один
раз мне показалось, что он зевнул, не раскрывая рта.
Затем читаю "Скрипочку" Маяковского. Чуть-чуть заметная улыбка
намечается на массивных губах театрального реформатора. Потом идет дуэль
Печорина с Грушницким, и на этом первое отделение оканчивается. Предлагает
отдохнуть. Отказываемся. Расставляем мебель для "Ревизора". Иончик
изображает Городничего, трактирного слугу и немножко Осипа. Играем сцену
обеда и приход Городничего. Сыграли с подъемом.
После Хлестакова - отдых. Скромно присаживаемся, смотрим в пол.
Несколько секунд молчания.
- А зачем вы в Студию хотите поступать? - спрашивает Константин
Сергеевич.
Немножко наигрываю наивность.
- Собственно говоря... по-моему, это достаточно ясно, - отвечаю,
искусственно паузя.
- А все-таки зачем?
Сдержанно, без излишнего восторга, чтоб не вызвать подозрения, говорю,
что считаю Студию единственным в Союзе учебным заведением, где
по-настоящему, а не формально, хотят воспитать настоящих актеров, и пошел,
пошел... Есть ли у меня еще какая-нибудь специальность? Говорю, что есть.
Отдых окончен. Приступаем к этюду. Это наш коронный номер.
Психологический этюд с перспективой, рафинированными деталями и сильными
вспышками страстей. Длится 20 минут. Сыграли, остались довольны. Вообще