"Виктор Некрасов. Три встречи (Рассказы, письма)" - читать интересную книгу автора

не было, но если б было, то было бы именно так", или еще категоричнее - "не
могло быть не так". В этом и заключается различие между романом, повестью,
рассказом и записками, дневниками или документальной прозой. Жанры эти вовсе
не исключают друг друга, более того - внешне они могут быть очень схожи. Но
внутренняя их сущность, принципы воздействия на читателя различны. Кстати,
не могу здесь не сказать, что самой большой похвалой для меня было, когда
мою повесть называли записками офицера. Значит, мне удалось "обмануть"
читателя, приблизить вымысел к достоверности. Это не страшный "обман", за
него не краснеют, без него не может существовать никакое искусство.
И вот тут-то "предлагаемые обстоятельства" играют первостепеннейшую
роль. Они должны быть точны и предельно правдивы, иначе герой не сможет ими
воспользоваться или начнет дубасить неразорвавшейся миной противника по
голове. И эти же "предлагаемые обстоятельства", если они только взяты из
жизни, помогут тебе, писателю, правильно понять, увидеть своего героя и
повести его туда, куда он и сам охотно пойдет. Не надо только заставлять его
ходить на голове и говорить чужие слова: у него есть свои, непридуманные и
ничуть не хуже твоих - умей их только услышать и понять.
В окопах Сталинграда нашей дружбе с Валегой никто не мешал. Пиши
сколько хочешь, подкидывай своему герою любые "предлагаемые
обстоятельства" - он всегда с ними справится. И расстались мы с ним вторично
в 1946 году в Москве, на улице Станиславского, 24, в журнале "Знамя", вполне
удовлетворенные друг другом.
Прошло десять лет. Мы опять встретились. На этот раз в Ленинграде, на
студии "Ленфильм". И опять подружились. И длилась эта дружба два года, но,
не в пример первым двум, оказалась куда сложнее.
До самого того момента, как я получил телеграмму из студии с
предложением написать сценарий, я был убежден и убеждал других - по-моему,
достаточно доказательно,-что экранизацией, да еще собственного произведения,
заниматься нельзя. Помилуйте, кроме "Чапаева", ни одного случая в мировой
кинематографии, чтобы фильм оказался лучше романа. И вообще роман есть
роман, повесть есть повесть, а кино есть кино. Для кино надо писать
оригинальные сценарии. Точка! Кроме того, у меня было еще не менее десятка
убедительнейших аргументов. И все это полетело прахом, как только передо
мной замаячила перспектива новой встречи со Сталинградом.
Вряд ли нужно рассказывать о том, что испытывает человек, когда
попадает в те места, где когда-то воевал. А если к тому же не просто
один -повспоминать, поклониться могилам,- а с целой группой людей,
приехавших сюда специально, чтобы восстановить прошлое.
Я ходил по Мамаеву кургану, узнавал или не узнавал обвалившиеся окопы,
заросшие травой ямы, которые были когда-то землянками, и не очень уверенно
говорил: "А вот здесь был артиллерийский НП, а здесь батарея "сорокапяток"
прямой наводки, а там вот стоял подорвавшийся танк, за который почти три
месяца шла ожесточенная борьба". Я говорил и говорил, и порой мне казалось,
что я уже наскучил своим спутникам, что они слушают меня только из
вежливости. Но это было не так.
Уже потом, во время съемок, я понял, как дороги и святы были эти места
и события, на них развернувшиеся, людям, пришедшим сюда с кинокамерами и
"юпитерами". Лучше всего эти чувства выразил молодой артист Леша Быков,
которого нам очень хотелось переманить к себе в картину из Харьковского
театра русской драмы. "Мы были тогда еще пацанами,-говорил он директору