"Виктор Платонович Некрасов. Написано карандашом " - читать интересную книгу автора

проваляюсь. Как колода. А ребята воевать будут...
Больше он ничего не сказал. Закрыл глаза и долго лежал с закрытыми
глазами и тяжело дышал.
"Как бы не помер", - подумал Сенька, и ему еще более жалко стало
худенького сержанта. Он осторожно приподнял бритую голову его, - она была
горяча, как огонь, - и подложил свою скатку.
Ночью сержант стал бредить - вспоминать Полтаву, Клашу, ругать
какого-то старшину, - и Сенька всю ночь менял ему холодную, мокрую тряпку на
лбу. К утру бред прошел, жар отпустил, и часа два сержант спал спокойно.
Сенька тоже вздремнул.
Только утром заметил Сенька, что у сержанта на груди Красная Звезда. На
одном уголке эмаль облупилась. "Такой молоденький - и уже орден", - подумал
Сенька и побежал за завтраком.
- За что это ты орден получил? - спросил потом Сенька, кормя сержанта с
ложечки.
- За что дают, за то и получил, - уклончиво ответил Николай, - сержанта
звали Николаем, - и облизал ложку.
- И давно получил?
- Давно.
"Смелый, должно быть, - подумал Сенька. - По морде видать, что смелый.
А ведь такой худенький, хлипкий".
После завтрака Николаю захотелось оправиться, и Сенька бегал за
судном, - оно было одно на весь санбат, и на него была очередь, - и помогал
Николаю с ним сладить.
- Ты мировая няня, - сказал Николай, и Сеньке это было ужасно приятно.
Когда Николая унесли на перевязку, Сенька нарвал свежей травы и
подложил под плащ-палатку, на которой Николай лежал. А на обед выклянчил у
повара лишний кусок мяса, но у Николая не было аппетита, и пришлось ему
самому съесть.
- Аппетитец у тебя - дай бог, - улыбнулся Николай.
Сенька смутился и отставил котелок.
- А мне вот не лезет ничего. Тошнит чего-то.
- Это от жару.
- А вот пить... Ведро бы зараз выпил.
- Дать? - спросил Сенька и потянулся за кружкой.
- Дай.
Николай, морщась от боли, но с аппетитом выпил поллитровую кружку,
откинулся на скатку и стал смотреть на голубой ослепительный кусок неба,
видневшийся в отверстие палатки.
Часам к трем, когда солнце стало особенно припекать, Николай попросил,
чтобы его вынесли на двор, - палатка накалилась, и у него заболела голова.
Сенька выпросил у лейтенанта, лежавшего в углу, плащ-палатку и растянул ее
так между кустами, что солнце совсем не мешало Николаю. Сам он пристроился
рядом, отгонял лопухом от Николая мух, скручивал ему папиросы, - он довольно
ловко научился это делать рукой и коленом, - и бегал на кухню прикуривать.
Над головой время от времени пролетали самолеты и бомбили большой
кудрявый лес километрах в пяти отсюда - там стояла артиллерия и какая-то
кавалерийская часть.
Так они лежали - Сенька на животе, Николай на спине - и говорили о
"юнкерсах", об артиллерии, о кавалерии, о том, как плохо приходится ей в эту