"Виктор Платонович Некрасов. Написано карандашом " - читать интересную книгу автора

войну. Николай здорово разбирался во всех видах самолетов, учил Сеньку, как
отличать "юнкере" от "хейнкеля" и "Мессершмитта-110", как надо стрелять в
самолет, когда он низко летит. Потом им надоело разговаривать, и они просто
лежали и смотрели на небо, следя за косяками летящих бомбардировщиков.
Подъехали две машины с ранеными. Их быстро разгрузили под деревьями, а
машины загнали в кусты. Опять стало пусто, только часовой у палатки ходил
взад и вперед, перекладывая винтовку из руки в руку.
- И чего это он все ходит и ходит? - спросил вдруг Николай, смотря на
часового. - На передовой людей не хватает, а он здесь торчит.
- Положено так, должно быть, - уклончиво ответил Сенька и стал возиться
с плащ-палаткой. - Перетянуть, что ли, а то солнце заходит.
- Может, дезертиры тут с нами лежат? А? Как ты думаешь?
Сенька ничего не ответил. Стоя на коленях, он натягивал плащ-палатку.
- А ты знаешь, - помолчав, сказал Николай, - по-моему, тот, что рядом с
тобой лежит, самострельщик. Вид у него какой-то такой...
- Может быть, - неопределенно ответил Сенька. - Тебе воды не
принести? - Сенька встал. - Там, на кухне, свежей, кажется, привезли.
- Не стоит, не хочется. А я вот с ними бы не цацкался. Лечат чего-то
их, возятся. Кому это надо? Люди там, - он кивнул головой в сторону, где
день и ночь громыхало, - из кожи вон лезут, держат, а эти сволочи о шкуре
своей только думают... Пострелял бы их всех к чертовой матери. Дай-ка я
докурю.
Сенька протянул окурок.
- И, знаешь, - Николай с трудом повернул голову, чтоб увидеть Сеньку, -
их сразу отличить можно. Морды воротят, в глаза не смотрят. Чувствуют вину
свою, гады, - он вдруг засмеялся. - Вот у тебя тоже левая ладонь - совсем
самострельщик. Тебя чем это? Пулей или осколком?
- Пулей, - чуть слышно ответил Сенька и побежал с котелком на кухню.


6

Вечером пришел приказ переходить на другое место. Вся ночь ушла на
переезд. Сенька сам устроил Николая в машине и ехал все время рядом,
поддерживая его. Николай лежал у самой кабины, там меньше трясло. На ухабах
он крепко хватал Сенькину руку, но ни разу не пикнул. Дорога была
отвратительная.
На новом месте Николая с Сенькой чуть не разлучили. Сенька долго бегал
за старшим врачом, командиром батальона, но те даже и слушать не хотели,
отмахивались - дел и так по горло: машина с инструментами застряла в дороге,
а новые раненые стали уже поступать. Только под самое утро Сенька
договорился с каким-то фельдшером, и Николая положили в Сенькину палатку,
хотя в ней, кроме него и Ахрамеева, были только "черепники".
Весь следующий день они спали.
Вечером пришел старший врач, грузный, с сонными маленькими глазами
армянин, посмотрел на Сенькину руку, сказал, что недельки через две
выписывать уже можно, а Николая велел записать в список для эвакуации.
- Придется поваляться, молодой человек. Боюсь, как бы легкое не было
задето.
Николай только вздохнул.