"Виктор Некрасов. Маленькая печальная повесть" - читать интересную книгу автора

А Ашотик, в свою очередь, все еще завидует Роману. Да, говна там много
- и того нет, и того нет, и за глотку душат, - но вот пробил же он
картину. В этом, может быть, главное. Силы будто и неравные, а победил,
обхитрил, обвел вокруг пальца. И кого? Комитет, самого Ермаша. Ну, как тут
не ликовать? А у него, Ашота? Все будто и спокойно, работа не
утомительная, и на чтение остается время, но... Нет той остроты жизни, что
у Ромки, борьбы, побед...
Правда, в установившейся его жизни, если не в темном, то все же в
недостаточно озаренном царстве блеснул было луч света. Сыграл ни больше ни
меньше как Сталина в многосерийном американском фильме. Совершенно
случайно столкнулся с режиссером, как раз искавшим в Париже кого-нибудь
кавказской внешности. После пробы дал ему этот, не ахти какой большой, но
запоминающийся эпизод. Судьбы Геловани он не разделил, не стал мелькать из
фильма в фильм, но рецензии в американских газетах были хорошие, а в
"Тайм" появилась даже его фотография.
Был и еще один лучик, не очень яркий, но теплящийся до сих пор; в
Венеции, куда ездил с телевизионной группой на бьеннале, он познакомился с
бежавшим из театра Ленинского комсомола молодым актером. Выпили в какой-то
траттории, разговорились. И выяснилось, что оба они более или менее
одинаково смотрят на театр. Оба достаточно критически относятся к тому,
что происходит сейчас на Западе. Да и Москва, театральная Мекка, тоже не
очень-то обоих радовала.
Коля Ветров, живой, востроглазый, неглупый паренек лет двадцати трех,
драпанувший совсем недавно, без особого энтузиазма говорил о последних
московских премьерах. Молодость безапелляционна, досталось от него и
Любимову, и Эфросу, и Ефремову, даже лучшему, на его взгляд, среди всех -
Товстоногову, но, в общем-то, его взгляды показались Ашоту близкими. Оба
сошлись на том, что с классикой просто беда. Режиссерам обязательно надо
найти "своего" Чехова, "своего" Гоголя, все хотят быть Мейерхольдами,
слова в простоте не скажут. Не пора ли пересмотреть все это? Не искать
собственной трактовки "Трех сестер" или "Гамлета", а попытаться смотреть
на пьесу глазами самого автора. Пиранделло пусть будет Пиранделло, Ионеско
- Ионеско, а Чехов останется Чеховым. За него они особенно "болели". И к
концу вечера, превратившегося в ночь, вспыхнула вдруг идея поставить
"Душечку", любимый рассказ Толстого, который он всем читал вслух. У Коли и
актриса уже на заглавную роль имелась - живет в вашем Париже, русская,
молодая, вылитая Душечка.
Венецианская траттория окрещена была "Славянским базаром", условлено
было через месяц встретиться и к тому времени подумать, прикинуть,
пошевелить мозгами. Оба друг другу очень понравились.
Из других событий в жизни Ашота произошло еще одно, довольно
существенное - Анриетт ждет ребенка. Мечтает о девочке, Ашот - о мальчике.
Рануш Акоповна - о любом живом существе. Тайно ото всех покупает
распашонки, хотя, по русским правилам, это не полагается...
Ну, а третий? Сашка?


Только успела погаснуть надпись "Привязать ремни, не курить!", как
Сашка направился в буфет. Летел он на "конкорде", самом быстром и
комфортабельном самолете в мире - до Нью-Йорка три часа, и любой напиток в