"Виктор Некрасов. Маленькая печальная повесть" - читать интересную книгу автора

площадь Вогезов - с Людовиком XIII посередине, тем самым, нашим, родным,
мушкетерским. А кругом - недавно посаженные липы. Старые вымерли от
какой-то букашки, и устроен был референдум - сажать ли новые или обнажить
фасады XVII века, розовые, с высокими трубами, черепичными крышами.
Победили любители флоры. В одном из этих домов жил Виктор Гюго.


Пристрастился к книжным магазинам. В основном, побаивался их, все время
хотелось что-нибудь купить, то Сальвадора Дали, то Моне или Рембрандта, то
"Холодное оружие XVI-XIX веков" или "Замки Луары", то два толстых тома
"Второй мировой войны" или тоже двухтомник "Улицы Парижа"... В русском,
советском "Глобе" руки тянулись к Ахматовой, Мандельштаму, Цветаевой,
Булгакову, Платонову - в Москве, Ленинграде только в подворотне, за
пазухой у спекулянта найдешь, а здесь лежит себе, бери сколько хочешь. Ну,
а у Каплана на рю д'Эперон или в магазине ИМКА - море разливанное
антисоветчины. Первые месяцы Ашот просто не в силах был переварить все это
обилие, этот низвергавшийся на него водопад эмигрантской литературы.
Набоковы, Алдановы, Мережковские, Зайцевы. И "ГУЛАГ", Андрей Синявский,
неизданный Платонов или ахматовский "Реквием". Ну, как все это переварить?
С ныне живущими эмигрантами сблизился не очень. Писателей сторонился,
все они между собой более или менее переругались, с художниками
встречался, кое с кем из тех, кого знал еще в Ленинграде, актеров не было
совсем. Сделал попытку организовать какой-то кружок, студию, ничего не
вышло. На "голом энтузиазме", по ночам, в подвалах - в Париже это не
прошло.
Жизнь вел, в общем, замкнутую - на работу, домой, что-то по хозяйству,
книги, иногда телевизор.
Кино! Вот тут первое время просто безумствовал. Кроме новинок,
боевиков, пересмотрел всех Феллини, Висконти, Антониони, Бергманов - все
время где-то мелькают то "Ночи Кабирии" (лучший, лучший из фильмов!), то
"Рокко и его братья" с молоденьким еще Делоном, то "Римские каникулы"
(подумать только, сейчас Одри Хепберн пятьдесят!), то фестиваль Хичкока.
Сойти с ума! Впервые увидел популярного до сих пор, увы, покойного уже
Брюса Ли - короля карате, кунг-фу. Маленький, ловкий, всех избивает.
Ринулся, конечно, и на порнофильмы. Ну их! Долго, обстоятельно, со всеми
подробностями, во всех ракурсах, чудовищных размеров. Стенания, вздохи,
чмоки, прерывистое дыхание. Все это, оказывается, записывается потом
отдельно. И главное - скучно. Забавнее - вампиры, Дракула, но и тут после
третьего уже не хочется ходить. Но вообще раздолье...
Квартирка их была маленькая, всего три комнаты, на третьем (по-русски -
на четвертом) этаже, без лифта, это не очень устраивало Рануш Акоповну,
зато район хороший, рядом парк Монсо. В хорошую погоду можно взять
книжечку - Пьера Жильяра, например, воспитателя цесаревича Алексея,
"Тринадцать лет при русском дворе" - и, устроившись в тени на аллейке
Контесс де Сегюр, тихонько себе читать, а рядом мраморный усатый Ги де
Мопассан, к которому тянется бронзовая дама в платье с турнюром, и детишки
кругом, и их мамы, читающие книжки, и сторож со свистком во рту - не
ленится и все свистит, высвистывая парочки, уютно устроившиеся на травке.
К концу второго года поднапряглись и обзавелись маленьким, подержанным
"рено-5". Водила Анриетт. Ашот все собирался пойти на курсы, да как-то не