"Николай Алексеевич Некрасов. Жизнь Александры Ивановны " - читать интересную книгу автора

назову его... это слово - позор, позор...
- - Что с тобою, дочь моя? - воскликнула изумленная графиня.
- - Да, графиня, позор - и он тяготит над моею головою... Не называйте
меня вашею дочерью! Нет, я сама вижу, чья дочь я: во мне низкие чувства; я
не предпочла, как вы говорите, честной бедности богатому бесчестью... Нет,
я...
- - Что я слышу? Дочь моя... позор... Боже мой! - с ужасом воскликнула
графиня глухим, болезненным голосом. Лицо ее побелело, губы посинели; ее
можно было принять за мертвую... Она сильно пошатнулась и без чувств упала
на спинку дивана...
- - Дочь моя! - воскликнула Александра Ивановна быстро, слабым,
дрожащим голосом.- Графиня! каким голосом были сказаны эти слова? Я прежде
часто их от вас слышала, но никогда они не производили на меня такого
впечатления... Отвечайте мне, отвечайте!
Графиня была безмолвна и неподвижна.
- - Господи! что с вами, матушка? - вскричала наконец Анна Тарасьевна,
которая с отчаянья, с досады на откровенность падчерицы почти потеряла
рассудок и слушала ее с каким-то тупым вниманием, решительно не принимая
участия в ее словах. Наконец блуждающий взор ее упал нечаянно на
графиню.-Господи! что с вами, матушка,- повторила она, подбегая к графине.-
Лицо как воск, руки холодны. Мать пресвятая богородица! Да она мертва... или
нет... дышит... Батюшки мои, батюшки! лекаря надо, лекаря.
И Анна Тарасьевна выбежала из комнаты.
Александра Ивановна, сильно взволнованная, увлеченная своим положением,
ничего не замечала. Долго напрасно ждала она ответа на свой полу странный,
полубезумный вопрос. Волнуемая различными безотчетными ощущениями,
нетерпением, страхом, она наконец приближилась к графине, но не заметила ни
признака жизни в ее лице. Графиня была по-прежнему неподвижна, безмолвна,
бесчувственна, может быть, мертва.
Ум Александры Ивановны до того был взволнован, что она даже не могла
составить основательной идеи о положении, в котором находилась
бесчувственная графиня; но отчего-то ею вдруг овладела какая-то тоска,
горькая, невыразимая. Она громко зарыдала.
Послышался стук экипажа, и чрез минуту вошла Анна Тарасьевна с
доктором.
Доктор долго щупал пульс графини, прикладывал руку к ее сердцу,
всматривался в ее лицо и наконец сказал с расстановкою:
- - Удар; должно быть, что-нибудь сильно поразило ее... Временное
бесчувствие, онемение, или, может быть... надобно немедленно перенести
больную в сухую, теплую комнату... нужны немедленные пособия... нет ли
спирту?
Все усилия доктора привести графиню в чувство остались бесполезны.
Наконец, после долгих недоразумений, больную отнесли на руках в карету,
которая тихим, осторожным шагом отправилась в ее дом, предоставив смиренным
жителям и в особенности жительницам Петербургской стороны рассуждать о
минутном явлении ее в их мирном крае, как кому заблагорассудится.
В то же время в дверь бедной квартирки нижнего этажа вошел человек,
по-видимому из простого звания, в сером армяке, подпоясанный красным
полинялым кушаком, и чрез минуту возвратился назад в какой-то несвойственной
ему задумчивости...