"Николай Алексеевич Некрасов. Очерки литературной жизни " - читать интересную книгу автора

Обиделся; глаза загорелись. Назвал меня мальчишкой! на дуэль!
- - Ну как же, господа, не обидеться? - заметил Сбитеньщиков своим
густым басом.- Поставьте себя на моем месте; всякий благородный человек
обиделся бы. Ведь тут не что-нибудь другое; ведь тут честь - драгоценнейшее
сокровище человека... Иное дело, если б я вспомнил, да не сказал...
- - А то не помнит ничего,- перебил актер,- да и только! Хоть убей,
ничего не помнит... стараюсь вразумить, рассказываю, как было дело. Наконец
прошу по крайней мере сказать, куда ходил ночью, "Никуда,- говорит,- ты,
братец, бредишь!"
- - Лунатики никогда не помнят того, что делают в припадках
сомнамбулизма,- заметил фельетонист и поправил очки.
- - Вдруг,- продолжал актер,- он ударил себя по голове табакеркой и
говорит: "Ведь ты, братец, говорит,- черт знает что говоришь. Неужели
жена-то моя не врет? Она частенько уверяла, что я по ночам куда-то хожу да
разные вещи таскаю: насилу, говорит, могу после найти!" Тут,- продолжал
актер,- я немножко и догадался; схватил его за руки и говорю: "Лунатик?"
- - Жена говорит, что лунатик,- отвечал он.
- - Точно, я так сказал,- подтвердил Сбитеньщиков.- Как ты, братец, все
помнишь!
- - Все, кроме ролей,- сказал Зубков и наградил себя смехом.
- - Смотри, брат,- вскричал актер.- Я, брат, за такие шутки... Вишь,
рожа!..- И, мазнув рукою Зубкова по лицу, он продолжал:- Смекнувши, в чем
дело, я побежал в сени, заглянул туда, сюда... и что же бы вы думали? Нашел
узелок с моими вещами, да ведь где? Ха! ха! ха!..
Актер нагнулся и означил шепотом место ночлега своих вещей...
Поднялся страшный хохот. Всех громче хохотал сам герой анекдота, Павел
Петрович Сбитеньщиков, и хохот его походил на глухие звуки, издаваемые
рассохшеюся бочкою, когда ее катят.
- - Хороший анекдот,- заметил Зубков,- только я знаю лучше...
- - Ну уж, пожалуйста...
"Помещу в водевиль! - подумал водевилист-драматург.- Ух! Как долго не
дают водки!"
Тайная мысль драматурга была справедлива: уж, действительно, давно было
время пить водку.
Ударило двенадцать. Адмиральский час! Завтрак был уже готов, и закуски
стояли на столе в другой комнате, но Хлыстов не решался еще подать сигнал к
наступательным действиям. Была на то особенная причина...
Тот, кого все ждали с особенным нетерпением, кому назначено было первое
место на пирушке Хлыстова, для кого она собственно и приготовлялась, еще но
являлся...
Когда ударило двенадцать часов, большая часть гостей переглянулась, и
долговязый поэт сказал:
- - Видимо, не будет!
- - Да,- подхватили со вздохом некоторые,- должно быть, задержали
корректуры.
- - Будет,- сказал фельетонист.- Я видел его вчера в театре, и он
сказал: "Буду непременно".
- - Мне хотелось,- заметил драматург,- рассказать ему сюжет водевиля,
который я начал писать, попросить совета; человек умный, опытный,
остроумный...