"Николай Алексеевич Некрасов. Несчастливец в любви, или Чудные любовные похождения русского Грациозо " - читать интересную книгу автора

разрушавшей все надежды, все желания ею гонимого: она завидовала даже моей
смерти!..
Видя бесполезность своей дерзкой храбрости, я сделался рассудительнее;
инстинктуальная привязанность к жизни заговорила во мне, и я стал снова
дорожить жизнью - для чего - сам не знал я: мысли о счастии и не западало уж
в мою голову; женщины не в силах были и на минуту возмутить мертвое
спокойствие сердца; я смотрел с презрением и насмешкою на сети, в которые
так легко ловили они неопытных, и с искусством старого моряка лавировал
между подводными камнями кокетства и красоты...
Душа моя огрубела; мечты развеялись от порохового дыму; из пылкого
фантастиста сделался я положительным человеком; все чувства сердца взвешивал
на безмене рассудка, все лучшие верования души подводил под анализ сомнения,
задушал их безжалостными логическими доводами и силлогизмами... Молодежь
дичилась меня; женщины бегали как от чумы... Так прошло добрых полдюжины
лет; я был уже в летах солидного человека.
Но мой злой гений, судьба, не дремал; он поджидал только минуты, в
которую удар его был бы для меня чувствительнее... Поверите ли, я влюбился
еще раз!.. После всего, бывшего со мною, после дорогих уроков, которые дали
мне женщины, я, пошлый глупец, мог забыть прошедшее, мог усомниться в
результатах, выведенных из тяжкого опыта, - я полюбил женщину!..
Моя храбрость, примерная исправность по службе и мой странный угрюмый
характер привязали ко мне нашего нового полковника, переведенного из одного
армейского полка, стоявшего в окрестностях Москвы... Старый служака был без
ума от своей находки, не слышал во мне души, любил меня как сына, как брата.
Я не оставался невнимателен к его ласкам и старался своими поступками
сделаться достойным привязанности ко мне моего почтенного друга.
Полковник был женат; но жена его, по каким-то домашним обстоятельствам,
не могла сопровождать его на место службы и должна была приехать к нам не
раньше как через несколько месяцев. Полковник всегда с особенным
удовольствием говорил о личных и душевных достоинствах своей Кати, и часто,
увлекшись чувством, добрый старик забывался, и слезы умиления смачивали его
лицо, закоптелое в пороховом дыму. Он любил ее более как дочь, чем как жену,
и ждал приезда ее с возрастающим нетерпением.
Наконец она приехала. В это время я был у него. Не стану описывать
трогательной сцены свидания супругов, которая заставила меня еще раз
признать в женщинах чувства, которым бы позавидовал любой мужчина. Катерина
Ивановна с первой минуты нашего знакомства расположила меня в свою пользу.
Она уважала своего мужа, и потому я, как лучший друг его, имел притязание на
маленький уголок в ее сердце, и она уделила мне его: я получил позволение
считать себя и ее другом.
Дружба между мужчиною и женщиною невозможна; что ни говорите мне
напротив, я не отступлюсь от своего мнения. Пользуясь правом друга Катерины
Ивановны, я позволил сердцу принять в этом деле маленькое участие: ведь и в
дружбе нельзя же обойтись без согласия сердца! Ветреное, неудобоуздываемое,
когда дашь ему хоть немножко воли, оно встрепенулось от долгого
летаргического сна, засуетилось, заговорило; былое стало деяться с ним, в
нем зароились по-прежнему и радости, и горести, и мечты... Я считал все это
за нежную дружбу и не принимал никаких мер против ослушника. Поздно увидел я
свою опрометчивость; я разгадал это смутное чувство, когда было уже
невозможно обратиться к рассудку, когда пламень новой страсти с неудержимою