"Николай Алексеевич Некрасов. Несчастливец в любви, или Чудные любовные похождения русского Грациозо " - читать интересную книгу автора Я едва был в состоянии понимать его и в порыве бешенства едва не
задушил презренного. "Негодяй, - воскликнул я, играя в свою очередь роль Гронова,- мы с тобой увидимся... Ваш адрес?" - продолжал я, забывая, что бывал раз двадцать на его квартире. - - Да что с тобой? - сказал он, изумленный моими словами.- В уме ли ты? - - Ваш адрес, говори! - воскликнул я, не обращая внимания на слова его. - - Послушай, ты знаешь - я не трус и никогда не откажусь от вызова; но, несмотря на то, драться с добрым приятелем и притом из-за... помилуй, на что это похоже?.. - - Если вы желаете непременно знать причину моего вызова: знайте, что она моя невеста! - - Невеста, твоя не... причина, впрочем, довольно достаточная; но в таком случае вам, милостивый государь, предстоит довольно хлопот: вы должны будете иметь дело с порядочным числом обидчиков! - - Как? - - Как? так! - и он громко захохотал. - - Как, Францишка!..- я взглянул на нее - клеймо порока напечатлено было на лице ее... Францишка - боже той, боже мой!.. Я задрожал от бешенства и омерзения; слезы ярости брызнули из глаз моих - я бежал из этого проклятого дома, задыхаясь от горести и отчаяния... И она, презренная, могла говорить языком ангелов, могла выжимать слезы из нечистых глаз своих, могла призывать небо в свидетели ее непорочности, - и небо не разразилось над нею своим праведным гневом, попустило ее ругаться что чувствовал я к вам в эти минуты!.. И между тем я грустил о потере этой надшей женщины; любовь моя к ней зашла слишком далеко; я досадовал даже на благодетельный случай, открывший мне глаза: мне жаль было любви своей! Разочарованный, я не ждал уже от мира ничего; я отрекся от радостей, от горестей, от надежды... Невыносимо тяжко было для меня бремя жизни, и я не имел силы разорвать этой длинной, тяжелой цепи, приковывавшей меня к земле... Внезапная мысль озарила уснувший рассудок: я надел косматую шапку и шашку и поскакал на Кавказ, обрекая себя на верную смерть... IV Нет, не верю вам, высокоученые психологи: есть в свете судьба, есть предопределение, есть что-то руководствующее свободою человека, управляющее его поступками, напутствующее его в продолжение всего земного пути... Судьба руководила и меня, она ограждала меня непроницаемым щитом, когда я с безумною дерзостью врубался в толпы диких наездников, стремглав кидался на своем бегуне с утесов в ярящиеся волны Терека, вскарабкивался на неприступные скалы, готовые рухнуться от малейшего потрясения... Судьба хранила меня, смерть бежала неутомимо преследовавшего ее несчастливца, пули визжали у самых ушей, шашки свистели перед глазами, и я оставался жив и невредим; и груды тел моих товарищей, через которые пробирался я, нанося смертоносные удары, ясно говорили мне об этой невидимой силе, с озлоблением |
|
|