"Фернандо Намора. Живущие в подполье " - читать интересную книгу автора

невыносимо едва ли не каждый раз сталкиваться на лестнице (темной, крутой,
даже без слухового окна) с сыном хозяйки. Худенький подросток морщил нос,
поправляя очки, и при виде таинственного посетителя (вероятно, не
единственного) прижимался к перилам, молча и пристально смотрел на Васко, а
потом мчался наверх, перепрыгивая через две ступеньки, и барабанил в дверь
кулаками: "Открой, мама! Открой, мама!" - словно, не помня себя от горя,
торопился сообщить о несчастье. Они долго пререкались, паренек ворчал,
хныкал и унимался лишь, когда мать, решившая оплатить его отсутствие или его
нейтралитет, опускала ему в карман монетку. "Это никуда не годится", -
бормотал он, уже спускаясь по лестнице и нащупывая монетку среди мотков
бечевки и фотографий футболистов. Что думал мальчишка о тайных любовниках,
людях из другого мира, которые располагались у них как дома, не обменявшись
с матерью и двумя словами? Догадывался ли он, что происходит в этой заново
обставленной комнате, пахнущей мылом и одеколоном, куда перенесли кувшин из
столовой? Наверное. Как, должно быть, смущала его воображение дама, что
приезжала на фырчащем такси и с видимым беспокойством просила остановиться
поближе к двери! Не задумываясь особенно, он твердо знал одно: мужчина и
женщина его враги. Он сидел на краю тротуара, почти у самого перекрестка,
раскалывая и кроша булыжником другой камень, и поджидал, когда они выйдут;
завидев их, паренек поднимался, делал вид, будто идет в том же направлении,
что и они, отставал, разглядывая их со спины, и наконец кидал зажатый в руке
обломок обо что-нибудь твердое - о стену, панель, чтобы напугать пришельцев,
таким образом он брал реванш. И отправлялся домой удовлетворенный.
- Парень действует мне на нервы, а тебе?
Жасинту ничуть не задевало поведение глупого мальчишки. Напротив,
скорее забавляло, как он оттопыривает верхнюю губу, точно кролик, строящий
людям гримасы. Но раз уж Васко так чувствителен к пустякам и не умеет
находить в них развлечение ("Ох уж эти мне другие! Даже дети! Почему ты
придаешь такое значение мнению других? Почему у тебя такой вид, будто ты
готов просить прощенья за свои поступки или опасаешься, как бы прохожие не
догадались, что у тебя на уме?"), раз Васко тревожится из-за каждой мелочи,
у нее есть подруга, женщина без предрассудков, она не бросит их на произвол
судьбы... Подруга эта ("Вот увидишь, она просто очаровательна, держится
свободно и догадливая, понимаешь?", - однако Жасинта не сочла нужным
ответить на его коварный вопрос: "Где же ты с ней познакомилась?") живет в
приличном месте, где любопытные старухи, уже сами ни на что не годные, не
подкарауливают за занавесками, чтобы кого-нибудь застукать. Этой подругой
оказалась Барбара. Тем не менее Васко, который всегда в решительную минуту
оглядывался назад, еще колебался. Смешно сказать: он привязался к хозяйке,
ласковой и кроткой, угадывая за ее сдержанностью доверчивую и отзывчивую
душу. Она казалась безответной и такой хрупкой на вид и все же считала своим
долгом опекать их. Как-то она сказала Васко:
- Мне хотелось сделать вам сюрприз. Я заказала сласти, но их не успели
принести. Вы уж извините.
- Зачем это?! Стоило беспокоиться...
- Мне было бы приятно.
Васко помнил и другое: люстру на потолке, плакучую иву со стеклянными
подвесками, зелеными и голубыми, - три месяца, что они снимали комнату, не
могли бы оплатить ее стоимость, - плащ, который хозяйка одолжила Жасинте,
когда пошел проливной дождь, полный почтительного обожания взгляд, каким она