"Фернандо Намора. Живущие в подполье " - читать интересную книгу автора

его разглядывала на плечах у этой дамы, и как она пыталась оправдать свои
приступы меланхолии:
- Что-то мне сегодня неможется. Я была у врача, он дал мне таблетки,
такие малюсенькие. Одни от тоски, другие жаропонижающие. Иногда жизнь давит,
как свинец. И мы не выдерживаем ее тяжести.
Васко это знал. Для большинства из тех, кто принадлежал к незнакомому
Жасинте миру, жизнь была именно такой.
Одним словом, он привязался к хозяйке. Он привыкал к людям и к вещам.
Врастал корнями и, если эти корни обрубали, чувствовал пустоту. Однако
отступить он уже не мог. Не из-за противного мальчишки, подкарауливавшего их
на углу с орудием своей затаенной ненависти, но, главное, потому, что хотел
скрыть от Жасинты свою нерешительность, продолжая, как в первые дни,
разыгрывать перед ней сурового и непреклонного мужчину, возвышенную натуру,
которой не страшны мелочи повседневной жизни и постоянные удары судьбы,
оставляющие следы лишь на поверхности. Или что он тешится этой иллюзией.
Подругой оказалась Барбара. Когда они подходили к ее дому, Жасинта
внезапно остановила Васко: "Здесь мы расстанемся. Я пойду вперед. Ты ведь
знаешь, что ее квартира на пятом этаже". Может быть, он не понял Жасинту,
может быть, он и в самом деле позволил по рассеянности в дверь на четвертом
этаже, может быть, эта квартира и правда пустовала и хихиканье доносилось с
другого конца коридора, только Васко никогда во все это не верил. За
близость с Жасинтой ему приходилось расплачиваться сомнением. В любых
обстоятельствах. День за днем. После того как он безуспешно звонил у дверей
и ему отвечала напряженная тишина, похожая на затаенное дыхание, после того
как он вышел на улицу и посмотрел снизу на закрытые наглухо окна пятого
этажа, где его обещала ждать Жасинта, безмолвного пятого этажа, если не
считать приглушенных смешков, которые могли доноситься и из другого места.
Васко уселся в кафе у окна, защищавшего от пронизывающего ветра (ребенок
спросил: "Где же солнце, дедушка?" - "Оно спряталось, ему холодно"), у окна
с неровным стеклом (мимо проезжал на мотоцикле парень в свитере с высоким
воротом, в грязных узких джинсах, с воинственным и в то же время
безразличным взглядом, он заколебался, стоит ли останавливаться, потом слез
с мотоцикла, вызывающе громко придвинул стул, будто ждал, что кто-то будет
этот стул у него вырывать, и готовый наскандалить, все с той же наглой миной
раскрыл принесенный с собой журнал, стал листать его, презрительно и
равнодушно, но вдруг попался на крючок и, скрестив ноги, с напряженным
интересом, уже не в силах отпустить приманку, принялся читать статью,
название которой Васко легко разглядел со своего столика: "Матра* - новая
звезда формулы I"); Васко уселся у окна, заняв стратегически выгодную
позицию, откуда мог незаметно обозревать местность, и решил наблюдать за
домом, пока оттуда не выйдет Жасинта. Жасинта или дьявол в ее обличье. Он
должен узнать, почему никто ему не открыл. Хотя согласиться с тем, как ему,
наверное, объяснят смешки и молчание, означало согласиться с абсурдом. В
кафе вошли иностранцы, чтобы купить почтовые открытки с видами, выставленные
в витрине табачного киоска, официантка изо всех сил старалась с ними
объясниться, ребенок, спросивший, куда исчезло солнце, зачарованно глядел на
них, девушка из кассы поделилась своими догадками с посетителями: "Наверное,
это северяне", и тут же веско и поучительно добавила: "Они говорят больше
по-немецки, чем на других языках". Жасинта или дьявол в ее обличье.
Блондинку из компании северян - в кроваво-красных чулках, отчего казалось,