"Фернандо Намора. Живущие в подполье " - читать интересную книгу автора

желание удержать пленника за решеткой. Если бы он вырвался на свободу, они
сочли бы это своим поражением, оставшись наедине с зеркалом, отражающим их
пустоту, их крах. На пляже с Жасинтой: "Это просто невыносимо, Васко. Разве
ты не видишь, что лежишь на мокром песке?" На пляже с Марией Кристиной: "Вот
уже полчаса ты подставляешь голову солнцу, хотя, конечно, это твое дело",
или же: "Когда ты ведешь машину, не подвергай нас опасности, постарайся
преодолеть свою рассеянность". Однако Жасинта наслаждалась жизнью и
призывала его к тому же. Мария Кристина наслаждалась тем, что противостояла
соблазну.
Итак, они в сумерках ехали по дороге. Алберто вцепился в ручку
автомобильной дверцы, так что пальцы побелели, и даже поза его - он как-то
неловко примостился на краю сиденья - была напряженной. Зато лицо светилось
радостью.
...Почему он назвал меня охотником за крысами? Мой рассказ может
показаться смешным, я знаю. Но только не для нас и не для тех, кто пережил
подобное.
Да, смешным, даже этому пареньку, не сводившему с Полли восхищенных
глаз. (Не смотри на меня так, Алберто, дай мне поглубже вздохнуть.) И
все-таки он расскажет, о таком приятно вспомнить. Полли имел в виду крысу,
которую Васко выдрессировал в тюрьме. Все началось однажды ночью. Он дремал,
прикрыв глаза, но мозг его бодрствовал, когда вдруг послышались торопливые
осторожные шажки, шелест газеты, в которую был завернут оставшийся после
обеда сыр. Крысы всегда вызывали в нем отвращение. Но только не в тюрьме.
Только не в ту одинокую и длинную ночь. И кроме того, ему показалось, что
зверек глядел на него сперва с тревогой и испугом - ведь все пути к бегству
были отрезаны, - затем выжидательно и наконец с простодушной доверчивостью.
Впрочем, едва Васко пошевелился, крыса юркнула в щель. Он набросал кусочки
сыра около ее убежища. На следующее утро сыра не оказалось. Он исчез после
того, как Васко уснул. За обедом Васко подумал о крысе и, стыдясь краски
смущения, залившей его лицо, захватил в камеру остатки еды. Он поставил
котелок поближе к нарам и стал поджидать зверька, который не замедлил
явиться. На этот раз шажки звучали не так робко и еще смелее стали на третью
ночь. Тогда Васко решил попробовать, что будет, если он не принесет лакомке
желанного угощения. Крысенок направился сначала к привычному месту, с
возрастающим беспокойством порыскал в поисках съестного, возвратился в нору
и наконец, собравшись с духом, вскарабкался на нары. Когда его мордочка
коснулась руки Васко, зверек на мгновение заколебался и, испуганно
попятившись, обратился в бегство; прошуршав по полу, он скрылся в норке.
Васко тщетно прождал два часа и понял, что всю ночь не сомкнет глаз, если
зверек не возвратится. Он не мог себе простить, что обманул его. Но если он
вернется, а он должен вернуться, - Васко не мог представить, что этого не
случится, - он угостит его всеми лакомствами, которые удастся раздобыть на
других столах. И он пришел, когда ночь уже казалась нескончаемо долгой, а
весь мир неподвижным и пустым, как тюрьма, и даже не попытался увернуться от
пальцев Васко, которые осторожно его коснулись, едва он снова взобрался по
одеялу, чтобы познакомиться со своим странным покровителем. Эта ночь
оказалась решающей. Неделю спустя товарищи Васко нарекли вымытого и
благоухающего мылом зверька Крысенком. Жил он теперь в камере и проводил там
почти весь день, если только его не охватывала вдруг тоска по странствиям в
подпольях свободы или не надоедало общество посетителей. Стоило чужому