"Анатолий Найман. Сэр " - читать интересную книгу автора

на то, что был по природе человеком, которому важно единственно, чего люди
реально стоят в жизни, а на их достижения, в общем, плевать, он выставил
вместо нее именно этот, лежащий на поверхности упрек.
Но так или иначе у всех, кто уверен, что существует объективный
прейскурант достижений и воздаяний за них, или просто у противников Берлина,
постоянно находилось под рукой то, что им казалось несправедливостью в
полученном этим человеком признании. Однако он его получил, и совсем не
только от людей, подпавших под зависимость от общего мнения. И эта
"несправедливость" - одна из тех немногих, которые косвенно указывают и
хоть как-то исправляют несправедливость жизни, признаваемой общим мнением
справедливой. Люди с более или менее независимым взглядом на мироустройство
видели воочию, что в присутствии Исайи жизнь постоянно менялась, отражалась
самыми разными сторонами в зеркалах, поставленных под самыми разными углами
одно к другому, становилась интересной, живой - и мертвела, скучнела,
угасала, когда он уходил. Люди, верящие и ориентирующиеся на прейскурант,
разговаривают так и говорят то, как и что они написали в своих, по негласной
договоренности с другими членами их цеховой корпорации, уважаемых, но не
реально живых книгах, высказали в своих непререкаемых, но как будто усталых
и вызывающих усталость лекциях.
Например. Что такое романтизм? Романтизм не из их книг и лекций, а тот,
что отзывается живым представлением и даже чувством в сознании - и чуть-чуть
в сердце - у мало-мальски сведущего в культуре, но непрофессионального
человека с улицы? Не категория культуры, академически корректно и со знанием
дела сформулированная специалистами, а что-то отнюдь не случайно
однокоренное "романтике"? Это всего лишь жизнь, творчество и судьба
нескольких артистов в блоковском смысле этого слова, главным образом,
поэтов, которые пронзительной энергией своих произведений дали понять
довольно широкому слою сограждан умонастроение и сопутствующий восторг, все
равно мрачный или просветленный,- словом, преимущества или по крайней мере
соблазн жить в романтическом мировосприятии и миропонимании. Как это всегда
бывает с явлениями подлинными, романтизм пережил историческое время своего
возникновения и продолжал и продолжает входить в жизнь всех, чьи душевные
струны на него отзываются, и в жизнь вообще, в какой-то степени ее формируя.
Мы читаем
"Цыган", "Мцыри" и, у кого доходят руки, "Чайльд-Гарольда" и становимся
поклонниками романтизма.
Ничего, помимо этого, он собою не представляет и не значит. То, что он
был - если был - реакцией на Просвещение, или очередной выигранной - если
выигранной - битвой дьявола против церковно-христианской морали, или
революцией в человеческом сознании, равной Великой французской революции, не
делает его ни проникновеннее, ни талантливее, ни нужнее. Вообще ничего не
делает. Потому что романтизм - это содержание живых десятилетий, в которые
было заключено творчество упомянутых артистов, их личное дело, их частная
антреприза, исключительно их и тех, кого это тогда и после их смерти задело
или тронуло. Разумеется, это также, в самом узком плане, предмет
специального интереса и научной карьеры людей, изучающих, насколько это
возможно, то есть неизбежно отрывочно и искаженно, подробности того времени,
исторический, литературный и идеологический контекст, по мере изучения
выясняющих между собой отношения и выдающих сертификат на правоту суждений о
предмете у других. Но принадлежит им романтизм в той же степени, как мировые