"Анатолий Найман. Сэр " - читать интересную книгу автора - Что значит быть модным лектором? Как это получается?
- Чтоб люди ходили, это все. - Ну вот на ваши лекции ходили... - Ходили. - ...на Бергсона ломились. Но, как говорит мой друг художник, "есть художники, которые гораздо лучше, чем я, но их никто не покупает". - Да, это так. Это так. Великие ученые - плохие лекции дают. Бывает. Великие ученые - и не умеют. - Но есть специальное понятие "модный лектор". Вы не были модным лектором или были? - В Оксфорде нету этих дам, которые туда шли. Я потом, когда был прием, дам не видел, не было... Мой друг Maurice Bowra, который был эксперт по всему русскому, который немножко завид... известная зависть у него была, сказал мне после лекции: "Совсем неплохо. Как хороший перевод с латвийского?" - Ну не первого класса шутка, не первого... - Согласен. - ...ее можно придумать, она напрашивается. - Он был в известной степени... он сколько-то завидовал мне. - Он был англичанин. - О да. - Его лекции должны были быть хорошим переводом с английского... Тоже не Бог весть какая шутка, но немножко лучше, да? - Его лекции никуда не годились. завязанный. Моя мать родилась в июне 1909 года, через девять дней после Исайи, и там же, где он,- в Риге. Аналогия, которую при желании можно высосать из такого совпадения, никуда не годится, тем более что конкретно родилась она в Режице, по-латышски Резекне, в трех часах поездом от Риги, и в Ригу была перевезена младенцем. Но сопоставление, одну сторону которого - судьбу матери - я знаю изнутри и на протяжении долгого времени, а другую, Берлина,- с его или чьих-то слов, может дать пищу не совсем уже оголтелым догадкам и с помощью одной приоткрыть дополнительное измерение для другой. Может и не дать, и не приоткрыть, но я однажды по сходному поводу уже попадал в комическое положение и теперь постараюсь лишнего не говорить и ни на чем не настаивать. Повод был приход в гости американца с фамилией, очень близкой к моей - Наймарк. Кто представляет себе обстоятельства первой, производившейся сплошь и рядом со слуха, переписи евреев в какой-нибудь Германии или Польше и провинциальных чиновников, умножавших неточности и прямые ошибки при выдаче каждого нового документа, согласится, что близость много больше, чем разница. И в придачу он был очень похож на моего отца и его родню - внешне: череп, взгляд, лицо, выражение лица. Было и бросающееся в глаза отличие: американец был здоровенный, под два метра, а мой отец, его братья и кузены - довольно субтильные, метр семьдесят или чуть больше. В гости он пришел как "друг друзей", это часто тогда бывало - иностранцы, ехавшие на стажировку в Россию, брали чьи-нибудь адреса у недавних русских эмигрантов. О фамилиях и как они могли быть во времени преображены, а главное, о чертах бесспорного фамильного сходства я ему сказал с порога. Он принял мои |
|
|