"Алексей Петрович Нагорный, Гелий Трофимович Рябов. Повесть об уголовном розыске (к-ф. "Рожденные революцией")" - читать интересную книгу автора

внезапно расширились - во весь глаз.
Коля еще успел подумать: "больно ему", а мужичок уже повалился и
замер.
Коля перешагнул через него и услышал вопль: заголосила-завыла женщина.
"Должно, жена", - снова подумал Коля, нанося очередной удар. "Ничто... кабы
я с сердцем - грех... А это - забава... Я без злобы к ним, а они ко мне...
Забава - и все!"
И другой упал мужик. Коля посмотрел на него и вдруг наткнулся на
горящие ненавистью глаза. Это было так неожиданно, что Коля замер на
мгновение, и тут же кто-то ударил его под "дых". Свет в глазах сразу
померк, и высокие купола церкви с сияющими крестами провалились куда-то во
тьму...
Коля очнулся в чьей-то горнице. На окнах белели чистые занавески,
отделанные на манер подзоров, поверх занавесок колыхалась диковинная
материя-сеточка: прозрачная, в больших тканых цветах.
- ...Полезно, батюшка, очень даже полезно, - услышал Коля обрывок
фразы. - Отчего революция? Оттого, что народец наш ожирел от безделья и
зажрался! Вот и пусть морды друг другу бьют, дурную кровь сгоняют... Я вам
так скажу: если бы в каждой деревне, на каждой фабрике по воскресеньям
стенка на стенку ходила, не было бы никакой революции! Силы народа ушли бы
на полезную забаву, понимаете?
"Батюшка! - сквозь вязкий туман пробилась мысль. - Я, должно, у
священника, отца Серафима. Больной я, что ли". И сразу же вспыхнуло острое
любопытство: "С кем же батюшка говорит?"
Коля повернулся, застонал:
- Ну, кажется, слава богу, - отец Серафим перекрестился и подошел к
кровати, на которой лежал Коля. - Как мы? Больно?
- Ничего, - Коля покосился на гостя.
Тот стоял у окна и внимательно смотрел на Колю.
Был он маленький, пухленький, с короткими руками и круглой головой без
шеи, в темно-синем вицмундире с золотыми пуговицами. Встретив Колин взгляд,
он улыбнулся, отчего на румяных щеках обозначились два спелых яблока,
сказал:
- Крепкий у вас организм, молодой человек, это прекрасно! Вы даже не
подозреваете, насколько это важно для вас и... для меня! - он потер пухлые
ладошки, посмотрел на отца Серафима и весело засмеялся.
- Не понимаю я чего-то, - хмуро сказал Коля. - Домой пойду...
- Какой там! - всплеснул руками Серафим. - Лежи и не вздумай! -
Священник бросил укоризненный взгляд на гостя. - Вы, Арсений Александрович,
напрасно. Озорство в серьезном деле - только помеха, голубчик. Однако мне в
храм пора. Вы уж тут без меня. Не торопясь, с осторожностью.
Серафим ушел. Арсений щелкнул массивным золотым портсигаром, чиркнул
спичкой, задымил.
- Нехорошо здесь курить, - буркнул Коля. - Образа здесь...
- Ишь ты, - задумчиво сказал Арсений. - Бога боишься. Это славно. Да
ведь я - гость. Гость в дом - бог в дом, слыхал?
- Знаем, - солидно отозвался Коля. - Однако обхожденье и гостю
положено.
- Верно, - кивнул Арсений. - Давно в стенки ходишь?
- Как в силу вошел. Два года.