"Алексей Петрович Нагорный, Гелий Трофимович Рябов. Повесть об уголовном розыске (к-ф. "Рожденные революцией")" - читать интересную книгу автора

мужичонка, побулькал, утер губы и поставил бутыль подальше, чтоб не
разбили.
Подошел Феденька, ехидно улыбнулся:
- Ты, Коляча, злой. Злой, как черт!
- С чего ты взял? - ответил Коля, взглядом ища поддержки у мужиков.
- То и злой, - Феденька перестал улыбаться. - В прошлый раз Пустошина
под ребра хватил. Худо! Ох, худо. Три дня Пустошин маялся...
- Пошел вон, дурак, - сказал Анисим Оглобля, всегдашний Колин
подручный, здоровый, с туловищем бочкой и длинными тощими руками, из-за
которых и получил прозвище. - Пошел! - Анисим ткнул Феденьку, и тот
опрокинулся в грязь, нелепо задрав ноги. Поднялся, тщательно отряхнулся,
сказал, глядя поверх Колиной головы:
- Что жизнь человека? Так, дрянь. Человека обидеть - что плюнуть, - и
в упор посмотрел на Колю. - Сон вспомни: зовешь родителей, а дозваться не
можешь...
И хотя Феденька сказал сон наоборот и вроде бы не угадал, Коля
вздрогнул, и ему стало страшно.
Подошел церковный староста Тит. Сам он по причине крайней худобы и
бессилия никогда в драках не участвовал, но зрелище любил, взбадривался,
когда тугая струя крови ударяла в землю из перекошенного мужицкого рта,
похрюкивал от восторга и тихо ругался матом - чтобы "уравновесить нутро".
- Десять рублей, - голосом скопца сказал Тит.
Коля переглянулся с Анисимом. Тот отрицательно покачал головой, и Коля
понял, что цена не окончательная, будет торг.
Предводитель прельских, немногословный, похожий на медведя Силантий
буркнул:
- Двадцать.
- За прельскнх мы нынче, - подытожил Коля.
- А совесть у тя есть? - обиделся Тит. - Ты где родился-крестился,
ирод, ежели за лишнюю десятку родные Палестины продаешь?
- Сам не будь жидом, - солидно возразил Анисим. - Дай нам тридцать
сребреников - мы прельских сей же секунд, как Иуда Христа, продадим... -
Анисим захохотал.
- Тьфу! - в сердцах плюнул Тит. - Накажет вас бог.
- Встали, - Коля занял место в стенке прельских. Анисим - рядом с ним.
- Прельские грельским всегда юшку пускали! - начал кто-то.
- У прельских бабы квелые, ж... прелые! - с достоинством ответили
грельские.
- Ах ты, срамник, - Коля играючи ткнул говорука, и тот повалился,
хватая ртом воздух.
- Бей! - завопил Анисим и начал молотить направо и налево.
Все смешалось, над толпой повисла густая брань. Кто-то поминал бога,
кто-то призывал чертей, а кое-кто уже лежал, корчась от боли, сплевывая
кровавую слюну.
Навстречу Коле метнулся мужичок - тот, что последним пил из четверти,
в руке - подкова.
"Ах ты... - почти с нежностью подумал Коля. - Обычаи нарушать... Ну,
не обессудь!"
Шагнул и, перенося вес всего тела с левой ноги на правую, ударил.
Мужичок ойкнул и захрипел. Вылезли из орбит бесцветные глазки, зрачки