"Алексей Петрович Нагорный, Гелий Трофимович Рябов. Повесть об уголовном розыске (к-ф. "Рожденные революцией")" - читать интересную книгу автора

- А лет тебе? - удивился Арсений.
- Семнадцать, - Коля засмущался, опустил глаза.
- Семнадцать?! - опешил Арсений. - Ай да ну! А с одного удара положишь
человека?
- Любого. Передо мной еще никто не устоял.
- Ну, приемчики разучить, - как бы про себя сказал Арсений. - Дзю-до,
карате... Экстра-класс!
Коля не понял ни слова и только моргал. Арсений заметил это,
рассмеялся:
- Потом, все потом. Главное, не обманул меня батюшка, все сходится.
Жаль только, в деле я тебя не увидел. Поздно приехал. А почему? Дороги,
брат - жижа одна.
- Не повезло мне на этот раз, - горько сказал Коля.
- Жизнь - как зебра, - заметил Арсений. - Черная полоска, потом -
белая. Лошадь это такая, полосатая, - объяснил он. - Водится в теплых
странах.
- А кто... вы кто будете? - мучительно краснея, спросил Коля. Не в его
обычае было вот так, по-бабьи, расспрашивать.
- Я-то? - добродушно переспросил Арсений. - Чиновник. Занимаюсь...
особыми делами, а какими - узнаешь, когда подружимся. Вот как мы с отцом
Серафимом лет пять назад.
- Все же мне идти надо, - Коля приподнялся, опустил ноги на матерчатую
дорожку. - Родители, поди, беспокоятся.
- Родители? - Арсений странно посмотрел на Колю и подошел к нему
вплотную: - Вот что... Мне отец Серафим не велел говорить, да ты парень
крепкий, мужчина. Нет больше твоих родителей. И дома твоего нет. Крепись,
Коля. Горе большое, а ты - молись. Все ходим под богом, и пути его -
неисповедимы. - Он перекрестился.
Сказанное с трудом проникало в мозг. Коля никак не мог осмыслить слов
Арсения. Все казалось - о ком-то другом он сказал, сейчас все разъяснится,
и все будет, как всегда. "Родителей... нет, - про себя повторил Коля. -
Наверное, дома нет?"
- А где же они? - дрогнувшим голосом спросил он.
- Пока стенка на стенку шла, загорелся ваш дом, - сказал Арсений. -
Когда тебя сбили, он в этот самый миг и загорелся. Тушили, да там, говорят,
пламя в полнеба взвилось. И собака погибла. Так и осталась на цепи,
бедняга. Ты крепись, Коля...
Родителей хоронили, как исстари хоронят на Руси: с воем, кутьей и
беспробудным пьянством.
Пока выносили из церкви гробы и старухи крестились, Коля стоял в
стороне, словно все происходившее не имело к нему никакого отношения. Он
еще не осознал до конца, что же произошло, но даже те обрывочные мысли,
которые мелькали теперь в его мозгу, неумолимо подводили его к одному:
родители ушли навсегда и ему, Коле, теперь будет совсем плохо. Он думал о
том, что отец, в сущности, был мужик добрый, безвредный, а что пил... Кто
из русских людей не пьет? Все пьют, потому что жизнь до сих пор была глухая
и беспросветная. Жалко было отца: от роду - сорок, на вид - семьдесят:
седой, грязный, всклокоченный, как больной петух. И мать в свои тридцать
шесть - морщинистая, с большим животом и потухшими глазами... Не повезло и
ей: двух сыновей отняла глотошная, третий, Коля, вырос сам по себе, чужим.