"Юрий Нагибин. Зеленая птица с красной головой" - читать интересную книгу автора

И вот я просидел долгую ночь, марая один тетрадочный лист за другим.
Первая строчка давалась легко: "Пусть все тебе пишут играя", "Всю жизнь так
близко и далеко", "Неужто ты не понимаешь", "Я тебя разлюбить не умею",
"Какая боль, какая нежность". Иногда к первой строчке подтягивалась вторая,
но и на этом все кончалось. Я стал вспоминать стихи своих любимых поэтов:
Пушкина, Лермонтова, Тютчева. Снова потекли первые строчки: "Я полюбил тебя
младую", "Твой взор меня бежит", "Там на берегу пруда". И дальше ни с места.
Мне было печально и больно. Уже под утро я схватил чистый лист бумаги и
твердо написал: "Ты самая красивая, я очень тебя люблю".
Нинино лицо, когда она прочла это краткое послание, выразило досаду и
разочарование. Потом она еще раз прочла его и долго, задумчиво улыбнулась.
"Пиши прозу, - сказала она, - у тебя получается..."
Прошли годы и годы, я так и не придумал ничего лучшего. И вот теперь,
уже немолодой, я могу сказать своей нынешней любви все то же: "Ты самая
красивая, я очень тебя люблю..."
В раме Чистых прудов запечатлелся для меня и самый сильный образ моей
юности. Это было в пору ожесточенных боев в Испании. В воскресный день в
садах и парках Москвы шло праздничное гулянье молодежи. Быть может, потому,
что отовсюду глядело с портретов прекрасное, неистовое лицо Долорес
Ибаррури, что многие юноши носили республиканские зеленые пилотки с красным
кантом и кисточкой, что на улицах то и дело вспыхивала "Бандера роха", самая
популярная песня тех дней, что в разговорах поминутно звучали красивые и
горькие слова: "Гвадалахара", "Овьедо", "Уэска", "Астурия", "Мадрид", что
небо было озарено алым отблеском праздничных огней, а порой, в стороне
Москвы-реки, ослепительно лопались в выси фейерверки, что вечер этот был
душист и жарок и звенела музыка, - нам казалось, будто самый воздух насыщен
Испанией, ее звуками и ароматами, ее борьбой, ее гневной непримиримостью.
Мы собрались, чтобы поехать, в парк культуры и отдыха, но вдруг, уже на
пути к метро, раздумали и свернули на Чистые пруды. Испания была разлита в
воздухе, Испания была в нашем сердце. Мы ощутили странную знаменательность
этого вечера, тень судьбы скользнула над нашими головами в бойцовских
пилотках. Мы проглянули и приняли грядущее со всем, что оно возложит на наши
плечи.
Поэтому и потянуло нас на Чистые пруды, хоть не было здесь ни трубачей,
ни многоцветья огней и фейерверков, - нас потянуло сюда, как тянет человека
к истоку юности, к началу начал. И само собой получилось, что мы шли строем,
по трое в ряд. Нам повстречался наш однокашник, веселый человек, Юрка
Петров. Отдавая шутливую дань нашему воинскому строю, строгому молчанию и
пилоткам, он крикнул:
- Привет бойцам-антифашистам!
Мы ответили в голос, без улыбки:
- Но пасаран!
Не пройдет и пяти лет, и те же слова, сказанные по-русски, многие из
нас оплатят своей кровью. А сейчас они рядом, они полны силы и молодости,
полны надежд, любви, замыслов, поэзии слов и поэзии чисел, они идут, не
отличимые от тех, кому суждено остаться в живых, равные с равными, по
людному бульвару к темному, тихому пруду...
Мы стояли у низенькой ограды пруда и смотрели на воду, когда в воздухе
воссиял одинокий фейерверк. Его зажег какой-то малыш, крошечный Чистопрудный
патриот, не захотевший, чтобы его бульвар отставал от ликующих парков