"Юрий Нагибин. Зеленая птица с красной головой" - читать интересную книгу автора

столицы. Голубая звездочка взвилась в небо, вспыхнула ослепительным белым,
из белого родилось алое и длинными струями потекло вниз. С багрово озаренной
воды навстречу мне медленно всплыли красивые, мужественные лица моих друзей,
и запомнилось так на всю жизнь...
Когда мы ловили рыбу на Чистых прудах, нас часто окружали зеваки. Брала
рыба очень плохо, часами не бывало поклевки, и, обозленные отсутствием
впечатлений, бездельники начинали поносить нас и Чистые пруды.
- Охота дурью мучиться, разве здесь может быть рыба?
- В такой грязи не то что рыба - лягушка сдохнет!
- Нашли где ловить - в сточной канаве!
Мы не вступали в спор, мы продолжали удить, мы пили горстями холодную,
ломившую зубы воду, а люди на берегу плевались и предрекали нам хворь. Но мы
были уверены, что водоем наш чист, что рыбе в нем живется привольно и сытно
и ей не по вкусу наша приманка: дождевые черви и хлебные катыши.
Как мы гордились и торжествовали, когда кому-нибудь из нас удавалось
вытащить карасика или пескаря! Но случалось это редко и не могло развеять
дурную славу нашего пруда.
Однажды осенью пруд спустили, чтобы углубить и расчистить. И вот
тогда-то по берегам выстроились огромные плетеные корзины, доверху полные
живой рыбы. Тяжко раздувая перламутровые жаберные крышки, упруго сгибая
хвост, силились выскочить из корзин крупные, литые сазаны, подпрыгивали,
будто чувствуя себя уже на сковородке, золотые и серебряные караси,
зеркально светлели пескари и плотицы... Как же чист и щедр был наш водоем,
если в нем могла дышать и жить вся эта рыбья несметь! Да, он был чист и
щедр, как наше детство, он поил нас свежей водой, старый московский пруд,
сказочное озеро молодых, давних лет!


Щедрый подарок

Отец не дарил мне подарков; инженер-строитель, он постоянно находился в
разъездах, пропадая иной раз на год, а то и больше. Правда, в день моего
рождения считалось, что такой-то подарок делает мама, такой-то - дед и
такой-то - отец. Но я понимал, что это условность: подарок отца был выбран и
куплен мамой. Когда же мне исполнилось девять лет, отец расщедрился и
подарил мне целый город, да какой - с дорогой через всю страну! Он вызвал
нас с мамой на лето в Иркутск, где в ту пору работал.
Многое, случившееся позднее, давно позабылось, а Иркутск все светится в
памяти особым светом. Иркутскую жизнь я помню изо дня в день, в ней не было
ничего второстепенного, его и вообще не бывает на переломе жизни, пусть даже
детской. А в Иркутске переломилось мое комнатное существование, я увидел,
как огромен, многообразен, сложен мир, я узнал, что являюсь сыном великой
страны.
В одной старой сказке комары тонкими голосами славословят свою долгую,
почти бессмертную жизнь: они дважды видят день и дважды видят ночь. В моем
комарином представлении я жил в необъятном мире: большая коммунальная
квартира, два двора нашего дома, выходившего на три переулка - Армянский,
Сверчков, Телеграфный; по углам дворов полого уходили в землю крыши винных
подвалов; с утра до позднего вечера ухали бочки, скатываясь по деревянным
каткам с телег; ругались возчики, высекали искру из булыжника массивные