"Юрий Нагибин. Трое и одна и еще один" - читать интересную книгу автора

когда-то и для нее время и место ничего не значили. Но теперь ей мила лишь
тихая, опрятная буржуазность: с разобранной постелью, погашенным светом,
неспешными ласками, глубоким и чутким сном между объятиями. Он настойчиво
вынуждает ее к другому. Ему это, видимо, надо. Ее и прежде не привлекал
"штурм унд дранг", но она подчинялась чужому темпераменту, а также
вынужденным обстоятельствам легко и естественно, без нынешнего брезгливого
преодоления и разделяла порыв, а сейчас чаще всего подделывает соучастие. Но
он настолько эгоцентричен, что ничего не замечает. Наверное, его жизни
недоставало приключений, встрясок, и сейчас он усиленно наверстывает
упущенное, обостряя их уже прочно сладившиеся отношения вспышками неудержи
мой страсти. Желание - истинное или головное - настигало его в самых
неподходящих местах, в самые неподходящие минуты: в купе поезда перед
остановкой, когда мог войти проводник, на каменистой тропе в горах, на
пустынной набережной под дождем, в номере гостиницы, куда едва успели внести
чемоданы. Может быть, и ее притягательность для него объяснялась тем духом
авантюры, неблагополучия на грани катастрофы, каким она пропиталась в своей
прежней жизни? Он никогда не признается в этом. Но несомненно, что за его
докучными порывами было нечто большее, чем прихоть, каприз, и она безропотно
подчинялась. Как странно, что любой пленившийся ею мужчина незамедлительно
берет над нею верх. Один старый друг - друг или враг? - называл это высшей
женственностью.

Баярд искренне хотел быть безукоризненным, но ему не хватало тонкости и
способности заглянуть в чужую душу, иначе он понял бы, как невыносимо ей
все, что отдает богемной лихостью. А ведь он и сам ненавидел ее прошлое,
зачем же так назойливо напо минать о нем? В необузданность его темперамента
что-то плохо верилось. Но не стоит растравлять себя, в жизни и без того
хватает горечи.
- Отдохните, Дагни, - милостиво сказал Баярд. - Я зайду за вами перед
обедом...

Обедали они в гостинице, в ресторане, с очень порядочной европейской
кухней, оставив на вечер острые и пряные соблазны духана, а кофе пили в
крошечном кафе под платанами. Дагни попросила заказать ей "лампочку вина" -
польское выражение, одно из немногих приобретений ее краковских дней, и
бутылку местной минеральной воды. Баярд подозвал юного горбоносого официанта
в заляпанной вином холстинной курточке, дождался, когда тот выполнит заказ,
после чего церемонно откланялся и пошел в город менять деньги в банке.

Дагни потягивала разбавленное минеральной водой красное вино и курила
папиросы одну за другой, рассеянно сбрасывая пепел мимо круглой керамической
пепельницы. По косым взглядам сидящих за соседними столиками она догадалась,
что делает что-то не отвечающее принятым тут правилам поведения. Видимо, не
полагалось приличной женщине сидеть одной за столиком, пить вино и курить. В
Берлине, Стокгольме, даже Осло, не говоря уже о Париже, никто бы и внимания
не обратил, но в каждом монастыре свой устав. Наплевать ей с высокой горы,
что о ней здесь подумают. Дагни ехала сюда без охоты, недоставало еще ради
сомнительных удовольствий этого путешествия жертвовать своими привычками и
маленькими удобствами. Да ей и вообще никуда не хотелось ехать. Но ехать
надо было. В Европе слишком многие ее знали, она покрыла свою личность