"Юрий Нагибин. Богояр (про войну)" - читать интересную книгу автора

как не просто ложную, но даже кощунственную. Но вдовцы быстро женятся под
предлогом, что им некому будет воды подать, а вдовы, не износив башмаков, в
которых шли за гробом, или выскакивают замуж, или обзаводятся сожителем,
обычно моложе себя. Освобождение от близкого человека, с которым ты прожил
долгие годы, при всей несомненности горестных переживаний поначалу - немалое
благо. Человеку нужна свобода, а он всегда утрачивает ее целиком или
частично в многолетнем сосуществовании с другим человеком. Бывают, конечно,
исключения... Впрочем, у Ани, если я окочурюсь первым, жизненной активности
не прибавится, она будет делать все то же и так же, как делала раньше, с
великой добросовестностью, не растрачивая на это ни крупицы личности;
постель ее не интересует, она не заметила, как перешагнула физиологический
барьер, положенный каждой женщине. Обо мне она грустить не станет и уже без
всяких помех окунется в тину своих золотых воспоминаний. Когда-то я помог ей
в этом и был нужен, но потом она заметила, что тихо, но упорно противлюсь
окончательному превращению в рака, способного лишь к попятному движению. Ее
это явно не устраивает, чему прямое свидетельство наше так весело начавшееся
путешествие. И недовольство мной будет все возрастать и одновременно
прятаться как можно глубже. Это изнурительно... А если она умрет раньше
меня? Он не услышал в себе ответа. Подождал, но все в нем обезмолвилось. Он
решил подойти к вопросу исподволь. Предположим, она меня бросит (что
исключено), я сойду с ума, повешусь, ну, если не повешусь - ради детей, то
совершу самые гибельные поступки? Какие? Запью и закурю. Мой организм не
принимает ни алкоголя, ни никотина. Брошусь в объятия продажных женщин. А
где они, собственно, продаются? У нас нет профессиональной любви. Но кто-то
этим все же занимается. Те же сотрудницы, что окружают меня в институте, так
сказать, по совместительству. Скучноватый омут греха. Забвение едва ли
обретешь, разве что измажешься в иле. Ну а если Аня умрет?.. Много тяжкого
отвалится от души. Так много, что с оставшимся не прожить. Ему стало
страшно, невообразимо и отчаянно страшно, что Аня возьмет да и умрет раньше
его, и он громко застонал.
- Что с тобой? - испуганно спросила она, мгновенно почувствовав
неподдельность переживания, родившего стон, и вырвалась из своей темной
глуби не только сознанием, но подавшимся к нему телом.
- Черт его знает...- пробормотал Скворцов, сразу поняв, что бой
выигран, но почему-то не испытывая победного ликования.- Кольнуло что-то...
Как спицей,- добавил он, морщась и потирая ладонью бок.
- Это не сердце? - Она уже рылась в сумочке, доставая оттуда нарядные
заграничные лекарства, которыми сама не пользовалась, равно как и
отечественными, но в чью чудодейственную силу для близких людей свято
верила. Она никогда не предлагала болящему одну пилюлю, один порошок, всегда
приготавливала целый набор взаимонейтрализующих и потому безвредных
снадобий. Мнительный Скворцов это понимал и преспокойно отправлял в рот
жменю веселых разноцветных лепешечек и шариков, запивая водой.
Сейчас привычный ритуал доставил ему особенное удовольствие, ибо,
пользуясь озабоченностью Анны, он извлекал из своего положения выгоду
благодарных прикосновений, умиленно-робких поцелуев в шею, мочку, плечо,
висок. Требовалась двойная осторожность: не перебарщивать в энергии
нежности, чтобы она не заподозрила обмана, и не распускать слюни старческой
благодарности, что неаппетитно. Он хотел до конца воспользоваться плодами
своей победы, это так восхитительно под озерную качку. Только следи, друг