"Владимир Набоков. Смотри на арлекинов!" - читать интересную книгу автора

нять ее извинения, поцеловав эту кисть.


4.

Привычный симптом моего недуга - не самый тяжкий, но тяжелее
всего избываемый после каждого повторного приступа, - принад-
лежит к тому, что Нуди, лондонский специалист, первым назвал
"нумерическим нимбом". Составленное им описание моего случая
недавно перепечатано среди его избранных трудов. Ничего этот
"нимб" не значит. "М-р Н., русский аристократ" никаких "приз-
наков вырождения" не выказывал. Годов ему, когда он обратился
к сей прославленной бестолочи, было не "32", а 22. Что хуже
всего, Нуди спутал меня с господином В.С., который является
не столько даже поскриптумом к сокращенному описанию моего
"нимба", сколько самозванцем, чьи ощущения мешаются с моими
на всем протяжении этой ученой статьи. Правда, описать упомя-
нутый симптом трудновато, но полагаю, что я сделаю это лучше
профессора Нуди или моего пошлого и болтливого сострадальца.
Вот что бывало в худшем случае: через час, примерно,
после погружения в сон (а совершалось оно, как правило, да-
леко за полночь и не без скромной помощи "Старого Меда" или
"Шартреза") я вдруг пробуждался (или, скорей, "возбуждался")
мгновенно обезумелым. Мерзкая боль в мозгу запускалась каким-
то подвернувшимся на глаза намеком на призрачный свет, ибо
сколь тщательно не довершал я старательных усилий прислуги
собственным единоборством со шторами и шорами окон, всегда
сохранялась окаянная щель, корпускула тусклого света - искус-
ственного уличного или натурального лунного, - которая опове-
щала меня о невыразимой опасности, едва я, хватая ртом воз-
дух, выныривал на поверхность удушаюшего сна. Вдоль тусклой
щели тащились точки поярче с грозно осмысленными пропусками
между ними. Эти точки отвечали, возможно, торопливым торкань-
ям моего сердца или оптически соотносились с взмахами мокрых
ресниц, но умопостигаемая их подоплека не имела значения;
страшная сторона состояла в беспомощном и жутком понимании
тупой непредвиденности и притом неотвратимости случившегося,
поставившего передо мной задачу на прозорливость, - предстоя-
ло решить ее или погибнуть, собственно, она бы решилась и
прямо сейчас, не окажись я столь сонным и слабоумным в такую
отчаянную минуту. Сама задача принадлежала к разряду вычисли-
тельных: надлежало замерить определенные отношения между ми-
гающими точками или, в моем случае, угадать таковые, посколь-
ку оцепененье мешало мне толком их сосчитать, не говоря уж о
том, чтобы вспомнить, каково безопасное их число. Ошибка
влекла мгновенную кару - отсечение головы великаном, а то и
похуже; напротив, правильная угадка позволяла мне ускользнуть
в волшебную область, лежащую прямо за скважинкой, в которую
приходилось протискиваться сквозь тернистые тайны, - в об-
ласть, схожую в ее идиллической чуждости с теми ландшаф-