"Владимир Набоков. Смотри на арлекинов!" - читать интересную книгу автора

ная причина, по которой я решился приехать сюда, состояла в
надежде подлечить среди "брильянтовых брызг" (Беннет? Барбел-
лион?) расстройство нервов, порубежное сумасшествию. Теперь в
левой доле моей головы размещался кегельбан боли. По другую
сторону бессмысленное дитя таращилось над материнским плечом
и поверх спинки сидения впереди. Я же сидел обок бородавчатой
бабы в черном и тошнотно заплевывал склон между зеленым морем
и серой скальной стеной. О ту пору, как мы наконец дотащились
до деревни Карнаво (крапчатые платаны, картинные хижины,
почта, церковь), все мои чувства влеклись к одному золотис-
тому образу - к бутылке виски, которую я вез в чемодане для
Ивора и которую поклялся откупорить еще до того, как она по-
падется ему на глаза. Водитель оставил мой вопрос без ответа,
но сошедший прежде меня священник, похожий на черепашку с
парой огромных ступней, ткнул, не глядя на меня, в поперечную
аллею деревьев. Вилла "Ирис", сказал он, в трех минутах ходь-
бы. Пока я приготовлялся волочь чету моих чемоданов вдоль
этой аллеи к внезапно вспыхнувшему солнечному треугольнику,
на противной панели завиделся мой предположительный хозяин.
Помнится, - а ведь полвека прошло! - я на миг усомнился,
правильного ли сорта одежды я захватил. На нем были брюки-
гольф и тяжелые башмаки, носков почему-то не было; голени,
оголенные на полвершка, отливали болезненной краснотой. Он
направлялся - или сделал такой вид - на почту, чтобы теле-
граммой просить меня отсрочить мой приезд до августа, когда
служба, только что найденная им в Канницце, уже не сможет
служить помехою нашим развлечениям. Сверх того, он надеялся,
что Себастьян, - кто бы он ни был, - все же сумеет приехать к
поре винограда или к триумфу лаванды. Пробормотав все это
вполголоса, он отнял у меня чемодан, который поменьше - с ту-
алетными мелочами, запасом лекарств и с почти доплетенным
венком сонетов (которому предстояло отправиться в Париж, в
русский эмигрантский журнал). Следом он подхватил и другой
чемодан, - я поставил его, чтобы набить трубку. Столь чрез-
мерную приметливость по части мелочей вызвал, полагаю, упав-
ший на них случайный свет, отброшенный вперед великим собы-
тием. Ивор нарушил молчание, чтобы прибавить, нахмурясь, что
как ни приятно ему принимать меня в своем доме, но он обязан
кое о чем меня предупредить, ему следовало бы рассказать об
этом еще в Кембридже. Тут имеется одно прискорбное обстоя-
тельство, способное извести меня меньше, чем за неделю. Мисс
Грант, прежняя его гувернантка, женщина бессердечная, но ум-
ная, говаривала, что его малышка-сестра никогда не нарушит
правила, согласно которому "детей не должно быть слышно", -
да, собственно, она не сумеет и услышать о нем. Прискорбное
обстоятельство в том-то и состоит, что сестра, - впрочем,
ему, пожалуй, лучше отложить рассказ о ее недуге до той поры,
когда и мы, и чемоданы более или менее обоснуемся.