"Владимир Набоков. Смотри на арлекинов!" - читать интересную книгу авторакарминовый экваториальный пояс подстилала карминовая же кай-
ма, за ней простиралась белая, более-менее треугольная, за- остренная к югу область, с двух сторон ограниченная изобиль- ным кармином, и (поскольку я по целым дням разгуливал в шор- тах) голени были так же коричневы, как лицо. Белизна живота вверху оттеняла страшный repousse с уродливостью, никогда до того не виданной - портативный мужской зоосад, симметрич- ный комок животных причиндалов, слоновый хобот, двойняшки морские ежи, малютка горилла, вцепившаясь мне в пахи, повер- нув к публике спину. Упреждающий спазм просквозил мои нервы. Бесы неизлечимой болезни, "освежеванного сознания", отпихивали моих арлекинов в сторону. Я бросился за неотложной помощью к безделушкам из лавандовой спальни любимой, и они меня отвлекли: засушенная фиалка, похожая на плюшевого медведя, любопытный французский роман ("Du cote de chez Swann"), купленный мной для нее, пле- тенка с опрятной стопкой свежепостиранного белья, две барышни на цветном снимке в затейливой рамке, косо надписанном "Леди Крессида и душечка Нелл, Кембридж 1919"; первую я принял за саму Ирис в золотом паричке и розовом гриме, но внимательное изучение показало: это Ивор в роли той крайне докучной деви- цы, что мельтешит в небезупречном фарсе Шекспира. Впрочем, и хромодиаскоп Мнемозины тоже ведь может прискучить. Когда я уже с меньшим пылом возобновил мои нудистские блуждания, мальчишка неблагозвучно смахивал пыль с клавиш похожее на "Hora?", и я повертел перед ним запястьем туда и сюда, показывая бледный призрак часов и браслетки. Совершенно неверно истолковав этот жест, он отвернулся, покачивая тупой головой. То было утро неудач и ошибок. Я направился в кладовку ради стакана-другого вина - луч- ший завтрак при любых неурядицах. В коридоре я наступил на осколок фаянсовой плошки (мы слышали дребезг и дрязг накану- не) и с руганью заплясал на одной ноге, норовя разглядеть во- ображаемый распор в середине бледной подошвы. Литр rouge, который я так живо себе представлял, оказал- ся на месте, но штопора я не смог отыскать ни в одном из бу- фетных ящиков. Грохая ими, я в промежутках слышал, как ара орет что-то дурное и страшное. Пришел и ушел почтальон. Изда- тель "Новой Зари" опасался (жуткие трусы эти издатели), что его "скромное эмигрантское начинание" не сможет и проч. - скомканное "и проч.", полетевшее в кучу отбросов. Без вина, без венка, с Иворовой "Times" под мышкой я прошлепал по черной лестнице в свою душную комнату. Буйство в моем мозгу все-таки началось. Именно тогда, отчаянно рыдая в подушку, я и решил пред- варить завтрашнее предложение руки и сердца исповедью, кото- рая, быть может, сделает его неприемлемым для моей Ирис. |
|
|