"Владимир Набоков. Смотри на арлекинов!" - читать интересную книгу авторались или зевали, читая о "японских баронах" или "новоанглий-
ских патрициях". Все же довольно странно, что Ивор оставлял шутовство и обращался в нормальную серьезную личность, лишь седлая своего дряхлого, чубарого в подплешинах конька и при- нимаясь поносить английские "высшие классы" - в особенности их выговор. Ведь последний, протестовал я, представляет собою речь, превосходящую качеством парижский французский и даже петербургский русский, - обаятельно модулированное негромкое ржание, которому Ирис и он в их обиходном общении подражали довольно удачно, хоть, разумеется, и неосознанно, если только не забавлялись, длинно вышучивая ходульный и устарелый анг- лийский безобидного иностранца. К слову, кто по националь- ности тот бронзовый старец с жесткой порослью на груди, что выбирается из низкого прибоя следом за своей неопрятной соба- кой, - по-моему, я где-то видел его лицо? Это Каннер, сказала Ирис, великий пианист и охотник на бабочек, а его лицо и имя не сходят с колонок хроники Морри- са. Она как раз пытается добыть билеты хотя-бы на пару его концертов; а там, вон на том месте, где отряхивается пес, в июне, когда здесь было пусто, загорало семейство П. (высокое древнее имя), причем Ивора они в упор не видели, хоть он и знал в Тринити молодого Л.П. Теперь они перебрались туда. Для самых избранных. Видите, оранжевая точка? Это их купальня. У подножия Мирана-палас. Я промолчал, хоть тоже знал молодого Л.П. и тоже его не любил. Восторженные приветствия. Как я насчет того, чтобы познако- миться с его сестрой, завтра у нас что? Суббота. Скажем, по- слезавтра в полдень они выйдут прогуляться к Виктории. Подо- бие бухточки вон там, справа от вас. Я здесь с друзьями. Вы ведь знаете Ивора Блэка? Молодой П. объявился в должное время с милой длинноногой сестрой. Ивор - возмутительно груб. Вста- вай, Ирис, ты разве забыла, - мы пьем чай с Раппаловичем и Чичерини. В этом духе. Лидия П. помирала со смеху. Достигнув кондиций вареного рака, и тут обнаружив чудес- ное действие крема, я переменил консервативный calecon de bain на более короткую его разновидность (о ту пору еще за- прещенную в парадизах построже). Запоздалое переодевание при- вело к причудливым наслоеньям загара. Помню, как я прокрался в комнату Ирис, чтобы полюбоваться на себя в высоком зеркале - единственном в доме - в то утро, которое она избрала для визита в косметический кабинет, куда я позвонил, дабы удосто- вериться, что она именно там, а не в объятьях любовника. Не считая мальчишки провансальца, полировавшего перила, никого в доме не было, и это позволило мне отдаться самой давней и по- стыдной из моих услад - бродить голышом по чужому жилищу. Портрет в полный рост получился не очень удачным, а лучше сказать, - содержащим элементы фривольности, часто при- сущие зеркалам и средневековым изображениям экзотических тва- рей. Лицо мое было коричневым, руки и торс - карамельными, |
|
|