"Владимир Набоков. Смотри на арлекинов!" - читать интересную книгу автора

рым Миранды, которого уже видел, когда он, улучив минуту,
уточнял некоторые детали приданного. "Вот уж не думали вас
узреть", - сказала Ирис - и проболталась, потому что это ни-
как не могла быть та partie de plaisir, куда меня зазывали
("У них чудный домик на скалах"). Нет, я все-таки думаю, что
большую часть путанных впечатлений, изложенных здесь в связи
с дантистами и докторами, следует отнести к онейрическим опы-
там во время пьяной сиесты. Тому есть и письменные подтверж-
дения. Проглядывая самые давние мои записи в карманных днев-
ничках, где имена и номера телефонов проталкиваются сквозь
описанья событий, истинных или выдуманных в той или в этой
мере, я приметил, что сны и прочие искажения "действительно-
сти" заносились мной особым, клонящимся налево почерком, по
крайности в самом начале, когда я еще не отринул общепринятых
различений. Большая часть докембриджского материала записана
этой рукой (но солдат действительно пал на пути у беглого ко-
роля).


5.

Я знаю, меня называли чванливым сычом, но я не перевариваю
розыгрышей и у меня просто опускаются руки ("Только безъюмор-
ные люди прибегают к этому обороту" - согласно Ивору) от не-
прерывного потока шутливых подковырок и пошлых каламбуров
("Руки - ладно, чего бы другое стояло" - снова Ивор). Впро-
чем, он был добрый малый, и в сущности, вовсе не перерывами в
зубоскальстве радовали меня его отлучки в конце недели. Он
трудился в туристском агенстве, руководимом прежним homme
d'affaires тети Бетти, тоже весьма чудаковатым на свой манер,
- обещавшим Ивору автофаэтон "Икар" в виде награды за усер-
дие.
Здоровье и почерк мои скоро пошли на поправку, и юг стал
доставлять мне радость. Мы с Ирис часами блаженствовали (она
в черном купальнике, я в фланели и блайзере) в саду, который
я предпочел поначалу соблазнам морского купания, пляжной пло-
ти. Я перевел для нее несколько стихотворений Пушкина и Лер-
монтова, перефразировав их и слегка подправив для пущего впе-
чатления. Я с драматическими подробностями рассказал ей о
своем бегстве с родины. Я упомянул великих изгнанников прош-
лого. Она слушала меня, как Дездемона.
- Мне бы хотелось выучить русский, - говорила она с веж-
ливым сожалением, что так идет к этому признанию. - У меня
тетя родилась почти что в Киеве и еще в семьдесят пять помни-
ла несколько русских и румынских слов, но я - жалкий линг-
вист. А как по-вашему "eucalypt"?
- Эвкалипт.
- О! хорошее вышло бы имя для героя рассказа. "F. Clip-
ton". У Уэллса был "м-р Сноукс", оказавшийся производным от
"Seven Oaks". Я обожаю Уэллса, а вы?