"Владимир Набоков. Картофельный эльф" - читать интересную книгу автора

продолжение многих дней он все ходил по дому, глотая слезы и
помахивая у себя перед лицом дрожащей маленькой рукой,
А потом Фред стал забывать, полюбил уют, до сих пор ему
неведомый,- голубые пленки пламени над углями в камине,
пыльные вазочки на полукруглых полках, гравюру между окон:
сенбернар с флягой у ошейника и ослабевший путник на черной
скале. Редко вспоминал он свою прежнюю жизнь. Только во сне
порою чудилось ему, что звездное небо наполняется зыбким
трепетом трапеций,- и потом захлопывали его в черный ящик, он
слышал сквозь стенки певучий, равнодушный голос Шока и не мог
найти люк в полу, задыхался в клейком сумраке,- а голос
фокусника становился все печальнее, удалялся, таял,- и Фред
просыпался со стоном на своей широкой постели в тихой и темной
спальне, где чуть пахло лавандой, и долго глядел, задыхаясь и
прижимая кулачок к спотыкающемуся сердцу, на бледное пятно
оконной занавески.
И с годами все слабее и слабее вздыхала в нем тоска по
женской любви, словно Нора мгновенно вытянула из него весь жар,
так мучивший его когда-то. Были, правда, некоторые дни,
некоторые весенние смутные вечера, когда карлик, стыдливо
нарядившись в короткие штаны и прикрыв лысину белокурым
паричком, уходил из дому в сумеречную муть и, семеня тропинкой
вдоль полей, вдруг замирал и глядел, томясь, на туманную чету
влюбленных, оцепеневших у изгороди, под защитой цветущей
ежевики. А потом и это прошло, и людей он перестал видеть
вовсе. Только изредка заходил доктор, седой, с пронзительными
черными глазами, и, сидя против Фреда за шахматной доской, с
любопытством и наслаждением разглядывал мягкие ручки, бульдожье
лицо карлика, который, обдумывая ход, морщил выпуклый лоб.
Прошло восемь лет. Было воскресное утро. На столе накрытый
колпаком в виде головы попугая ждал Фреда кувшин какао. В окно
лилась солнечная зелень яблонь. Толстая Анна смахивала пыль с
крышки маленькой пианолы, на которой карлик иногда играл валкие
вальсы; на банку апельсинного варенья садились мухи и потирали
передние лапки.
Вошел Фред, слегка заспанный, в клетчатых туфлях на босу
ногу, в черном халатике с желтыми бранденбургами. Сел к столу,
щурясь от блеска и поглаживая рукой лысину. Анна ушла в
церковь. Фред притянул к себе иллюстрированный листок
воскресной газеты, долго разглядывал, то поджимая, то выпячивая
губы, премированных щенят, русскую балерину, склоненную в
лебедином томлении, цилиндр и мордастое лицо всех надувшего
финансиста. Под столом кошка, выгнув спину, терлась об его
голую лодыжку, Он допил какао, встал позевывая; ночью ему было
чрезвычайно скверно,- никогда еще так сердце не мучило, и
теперь ему было лень одеваться, неприятно холодели ноги. Он
перебрался на кресло у окна, сложился калачиком и так сидел, ни
о чем не думая, и рядом потягивалась кошка, разевая крошечную
розовую пасть.
В передней затренькал звонок.