"Антон Мякшин. Домой, во Тьму " - читать интересную книгу автора

- Жалко, - хмыкнул Гюйсте Волк.

Потом, когда вино было допито, шелковый полог откинут и старый Питер
стучался в дверь спросить, не желают ли господа перекусить, как обычно,
стало тяжело. Николас старался не смотреть на молчаливого урода.
Впрочем, сейчас Питер только заглянул в спальню, поставил на столик
еще бутылку и тотчас скрылся.
Катлина спала.
Николас посидел немного рядом, поглаживая взглядом безупречное белое
тело. "Все должно быть очень просто, - подумал он. - Почему она со мной?
Потому что я прекрасный экземпляр для ее кунсткамеры. Такой же, как и
Питер, правда, намного более ценный. Почему я с ней? Потому что другие
женщины бежали бы от меня в ужасе..."
Он сжал зубы, в который раз отчетливо понимая, что был бы просто
счастлив, если б его отношения с человеческой женщиной не выходили из этих
рамок. С любой из человеческих женщин... Но Катлина...
Не удержавшись, Николас опустил лицо меж ее сонных грудей и глубоко
вдохнул. Потом рывком поднялся.
Жизнь в мире людей научила его звериной осторожности. Николас знал:
имеющий сердечную привязанность имеет уязвимое место. А он должен быть
абсолютно неуязвим, чтобы выжить здесь. Убить можно всякого. Древних
драконов из Потемья, превращавших в дымящиеся развалины целые города,
убивали жалкие подмастерья ударом бронзового кинжала в незащищенное брюхо.
Самым разумным было бы - раз и навсегда прекратить все это, уйти и никогда
не возвращаться. Но это было выше его сил. Более того, когда Катлина
впервые расплакалась о том, что эльвары и люди не могут иметь потомства,
Николас неожиданно для себя глубоко взволновался. Мысль о том, чтобы в этом
мире у него был кто-то такой же, как он, плоть от плоти, кровь от крови -
его и Катлины, никогда раньше не приходила ему в голову. Теперь, думая о
Катлине, он вспоминал и маленького Нико, он точно знал, каким мальчик
будет, часто представлял его - свою копию, только волосы у Нико-младшего и
глаза должны быть такими же, как у Катлины. Он бы учил его всему, что знает
и умеет сам...
Николас поморщился и усилием воли прервал опасные мысли.
Он оторвал взгляд от спящей женщины и со стаканом вина в руке прошел к
камину. Огонь уже догорел, но угли - только тронь - обжигали багровым
жаром. Николас снял со стены шпагу с рукоятью, выточенной из человеческой
берцовой кости, тонким клинком выкатил на пол обугленный нож. Кожаная
обмотка сгорела дотла, лезвие треснуло вдоль; он легко обломил его и
вытащил из креплений рукояти.
На эльварруме не было даже следов копоти. На ощупь металл оказался
холодным, будто все это время провел во льду, а не в пламени камина.
Николас выпрямился и снова открыл шкатулку.
Раскинувшая крылья бабочка, полый сферический цилиндр, узкое кольцо,
подсвечник на лапках.
Теперь к четырем предметам добавился пятый. Недлинная, идеально ровная
палочка, немного раздвоенная с торца - там, куда был вставлен клинок ножа.
Этакая вилка.
Итак: бабочка, цилиндр, кольцо, подсвечник и вилка.
И что все это могло означать?