"Антон Мякшин. Домой, во Тьму " - читать интересную книгу автора

Волк хлопнул его по плечу, и Топорик услышал, как он негромко
проговорил:
- Будет тебе твой Ключник, не беспокойся. Слово Висельника - стальное
слово.
Мальчик не понял, про какого Ключника шел разговор, вроде бы среди
Братьев никого с таким прозвищем не было... Да он и не старался понять, не
до того ему было. Там, за столом, Гюйсте, дав хлебнуть мальчику из своего
бокала, подпер подбородок руками - приготовился слушать. Топорик начал
заново. Когда дошел опять до капкана, сбился. Шваркнул грязным рукавом по
лицу. Ему вдруг пришло в голову, что Гюйсте может подумать - бросил он
Головастика одного, а сам... Но Волк, глядя строго и понимающе, покивал:
верю, мол, тебе. Кому другому поостерегусь верить, а тебе, Янас... Я ж тебя
сам привел! А Головастик... С кем не бывает. Такая уж наша судьба. Потому и
называемся Братством Висельников, что жизнь кончаем кто - в петле, а кому
повезет - от холодной стали. Да, дьяволово семя, так оно и есть! А
Головастик долго не мучился, по всему видно. Нашли его на рассвете недалеко
от дома ювелира, в канаве. На теле всего две раны были: нога раздроблена и
в спине, под левой лопаткой, аккуратная дырка. Зато сам спасся, Янас, ведь
верно? От неминуемой, дьяволово семя, смерти ушел. Поэтому не хныкать
нужно, а Бога благодарить. Или лукавого. Или обоих сразу - на всякий
случай.
Как Волк упомянул нечистого, Топорик повел рассказ про странного
незнакомца из подземелья отца Лансама. Что за незнакомец? Как он попал в
застенки святого отца? Похоже, что не случайно, а знал, куда шел. На что
шел. В дом-башню, дом-крепость через дверь не войдешь...
Про незнакомца Гюйсте слушал, уже не перебивая. Почесывал острый
подбородок, сосредоточенно моргал белесыми ресницами, посмеивался
изредка... Это-то было совсем непонятно. Что тут смешного? Хоть,
получается, незнакомец и спас Топорика, но страх он внушал не меньший, чем
угроза общения с отцом Лансамом...
Когда Топорик закончил, Волк снова хлопнул его по плечу - иди,
отдыхай. Жирный Карл тебя проводит наверх. А про случившееся думай так:
фарт тебе в рожу прет. Вот как. Иначе остался бы навек в том подземелье или
нашли бы в канаве поутру, как того Головастика. Подрастешь, заматереешь -
тогда поймешь, о чем я... И так у Волка складно все выходило, что Топорик
вроде бы уже сейчас все понял. И успокоился.
Дошагал Топорик к стойке, Жирный Карл отвел его наверх и вернулся. И,
наливая у стойки Гюйсте в стаканчик яблочной водки (таков обычай, глава
Братства непременно помянет погибшего собрата - погибший вроде как сыном
ему приходился), вздохнул, будто слышал, о чем говорили за столом мальчик и
Волк:
- И правда... Фарт прет малому-то. Будто бережет его кто-то... - и
ткнул толстым пальцем в прокопченный потолок.
А Волк опрокинул стаканчик, прокашлялся и оскалился впрямь по-волчьи:
- Фарт! Плесни и себе крепкого, мозги промой, Карл! Думай, что
говоришь. Ты его не видел, что ли? Трясется, как овечий хвост... Выгорел
парнишка. Спекся. Непруха ему идет. Уж я-то в этих делах понимаю. А я ведь
на него большие виды имел. Не сегодня-завтра или повяжут его, или... - Волк
выразительно полоснул себя большим пальцем по горлу.
- Жалко, - сказал еще Жирный Карл, непонятно что имея в виду.