"Роберт Музиль. Из дневников" - читать интересную книгу автора

говоришь. Я должен искать свой стиль. До сих пор я пытался выразить
невыразимое прямыми словами или намеками. Это выдает мой односторонний
интеллектуализм. Твердое намерение сделать из выражения инструмент - вот что
пускай стоит в зачине этой тетради.

6 апреля 1905 года. Необходимо однажды выяснить соотношение между
сознательным и бессознательным в возможно более точном смысле этих понятий;
не исключено, что результат (если мы сопоставим рассудочную, константную
сторону нашей натуры с другой, противоположной) будет поразительным.
Но предварительно нужно именно определить точный смысл исходных
понятий. Так как я в данный момент еще не располагаю достаточным опытом в
этой области, моя первая задача - пойти на выучку к романтикам и ранним
мистикам. Главная критическая цель должна заключаться в том, чтобы вычленить
в их идейных системах собственно "сентиментальное", чувственно-духовное
содержание в чистом виде - то есть исключая все то, что возможно лишь при
определенной метафизической установке (например, с позиций шеллинговской
натурфилософии).
Размышления над этим предметом привели меня к следующему вопросу,
касающемуся понимания современной литературы: а как отнеслись бы иенцы,
например, к Д'Аннунцио? Им бы недоставало в нем духовного элемента. Его
чувственность они, возможно, нашли бы плоской, банальной.
Здесь современные воззрения явно отправились по другому пути.
Пресловутое языческое наслаждение чувственностью - это в известном смысле
культура телесного, развитая с целью высвобождения духовного элемента.
Практика чисто дуалистическая. И она вовсе не так далека от собственно
религиозной. По меньшей мере здесь культивируется физическое здоровье, чтобы
дать духу прочную основу (спорт); чувственность предстает как отдушина,
вентиль. Если не присутствует эта перспектива, то чувственность и в
современной литературе считается декадансом.
Но что касается одухотворения самой чувственности (именно
одухотворения, а не изощренного ее обоснования и приукрашивания), то здесь
сделано еще очень мало. Романтики иенской поры - эти "сентиментальные"
ценители радостей жизни - и сегодня еще чувствовали бы себя весьма
одинокими.
С другой стороны, они, вероятно, уже уступают нашим современникам во
всем, что касается и чувственного (sentie), и духовного (mens) принципа.

10 мая 1905 года. Вчера вечером дочитал в "Нойе рундшау" окончание
романа Германа Банга "Михаэль". Похоже, что в этом романе Банг стремился
выдержать строгий стиль. Сегодня мне вспомнился - по контрасту - "Нильс
Люне". Там тончайшие связи и отношения - связи тонко чувствующего человека
со всеми окружающими его предметами и явлениями - нанизываются на одну нить.
Здесь (так я по крайней мере воспринял роман) изображаются, обнаруживаются,
обнажаются только отношения между двумя людьми. "Отношение" предстает как
своего рода переменная величина в экспериментальном ряду: протоколируются
сотни наблюдений отдельных стадий, сама связь расчленяется на сотни
мгновений, строго фиксируется температура в лаборатории и все побочные
факты. Но постоянно имеется в виду "отношение" - в известном смысле in
abstracto {Отвлеченно, вообще (лат.).}; не так, как в натуралистическом
экспериментальном романе. Автор стремится продемонстрировать закон,