"Роберт Музиль. Из дневников" - читать интересную книгу автора

может быть мертвой, но когда она оказывается конечным звеном внутреннего
развития, ее сопровождает чувство завершенности и надежности.

[1905]. Нерешенная проблема натурализма.

Сегодня мы уже не мыслим в категориях натурализма, у нас другая система
координат, с которой мы соотносим все явления душевной жизни. Но то, что в
свое время завораживало меня в натурализме, так и не получило четкого
выражения. А это вот что: когда мы сегодня говорим о человеке, мы делаем это
снова на идеалистический манер. Люди, создаваемые нами, много счастливее
нас. Они с самого своего рождения оказываются в некоем силовом поле, в
котором каждая сила существует лишь как абстрактное продолжение нашей
реальной жизни. Они настроены на ритм, о котором мы на самом деле лишь
мечтаем. Обстановка их комнаты, их слова и эмоции - все это воплощенные
значения. Нашими неясными, отрывочными мечтами пропитано каждое их движение.
Как в музыке, мы воздвигаем грандиозный храм, который, подобно некоему
четвертому измерению, соотносится с нами, покоясь на невидимых опорах; он
здесь и нигде.
Но никому еще не удавалось так изловчиться, чтобы окружающую нас
реальную, натуральную жизнь - жизнь, распадающуюся на отдельные бессвязные
часы, пронизанную тягостным равнодушием, - изобразить так, чтобы она нигде
не выходила за пределы нас самих и все же была прекрасной.

Описательный стиль в романе тоже благотворен - как средство против
науки и научности. Глядя на этих людей, все втискивающих в жесткие рамки,
непроизвольно ощущаешь потребность изображать жизнь расшатанной. Подобно
Д'Аннунцио, называть каждого соседа по имени и перечислять все имена святых
в названиях церквей. Только чтобы показать, что жизнь продолжается
каждодневно и что стук вагонных колес, несмотря на все наше стремление к
точности понятий, есть тоже нечто самодостаточное и что богатство ощущений -
тоже богатство. Исходя из этой потребности, можно сотнями перечислять
качества каждого отдельного предмета.

2 апреля 1905 года. Начинаю сегодня дневник; совершенно против моего
обыкновения, но из ясно осознаваемой потребности.
Он должен, после четырех лет внутренней расколотости, снова дать мне
возможность найти ту линию духовного развития, которую я считаю своей.
Я попытаюсь внести на эти страницы знамена несостоявшейся битвы. Мысли
той поры великого душевного потрясения здесь будут воскрешены, обозрены и
продолжены. Некоторые из прежних моих разрозненных заметок войдут сюда, но
только в том случае, если я почувствую, что высказанные в них идеи снова
меня занимают.
Все личное я буду записывать редко и лишь тогда, когда сочту, что в
будущем то или иное воспоминание может представить для меня определенный
духовный интерес.
Сюда войдут все мысли касательно "науки о человеке". Ничего специально
философского. Наброски - да. При случае то или иное стихотворение, если оно
покажется мне достойным воспоминания. Особенно стихи с полу- и обертонами.
Свидетельства абсолютного самовыражения. Это вообще самая великая проблема
стиля. Главный интерес - не к тому, что говоришь, а к тому, как ты это