"Роберт Музиль. Прижизненное наследие" - читать интересную книгу автора

взгляд приобретал высокомерно-обиженное выражение. Внутри него еще было
движение, однако снаружи, в изгибах и суставах его тела, все движения
гасились жировыми подушками, а что проявлялось вовне, выглядело как угрюмая
решительность. И сам человек стал таким же. Блуждающий огонек его духа
приобрел прочные стенки и толстые убеждения. Иногда в нем что-то еще
вспыхивало; однако эта вспышка более не распространяла в человеке света, а
была скорее залпом, который он использовал, чтобы произвести благоприятное
впечатление или достичь определенной цели. Он, собственно, многое утратил по
сравнению с собой прежним. О чем бы он теперь ни судил, мнения его были
очевидны, как дважды два, хотя это и были добротные, надежные мнения. А к
своему прошлому он относился как к заблуждениям молодости.
Однажды мне удалось вновь навести его на нашу старую тему - мы
заговорили о характере. "Я убежден, что развитие характера связано со
средствами ведения войны, - излагал он, с трудом переводя дыхание, - и что
характер сегодня по этой причине можно отыскать на всем белом свете разве
что у полудиких народов. Тому, кто воюет ножом и копьем, он необходим, чтобы
не оказаться побежденным. А какой характер выдержит против танков, огнеметов
и газовой атаки?! Следовательно, нам нужны сегодня не характеры, а
дисциплина!"
Я не возражал ему. Однако самое странное заключалось в том, - и
поэтому-то я записываю сейчас мои воспоминания, - что я, когда он говорил
таким образом, а я на него смотрел, не мог избавиться от ощущения, что
прежний человек еще сидит в нем. Он находился в нем, словно окруженный
оболочкой плоти, повторяющей его прежний облик. Его взгляд пробивался сквозь
взгляд этого, другого человека, его прежние слова сквозили в словах
нынешних. Возникало почти жуткое впечатление. С тех пор я виделся с ним
несколько раз, и это впечатление всякий раз повторялось. Можно было
отчетливо различить, что он, если позволено так сказать, хотел бы выглянуть
из себя как из окна еще раз, но что-то препятствовало ему в этом желании.



ИСТОРИЯ ИЗ ТРЕХ СТОЛЕТИЙ

Перевод И. Алексеевой



1729

Когда маркиза фон Эпатана бросили на растерзание диким зверям -
история, которая, с сожалению, не упоминается ни в одной хронике
восемнадцатого столетия, - он оказался внезапно в столь ужасном положении, в
каком не бывал еще никогда. Он распрощался с жизнью и ушел, улыбаясь, и
взгляд его, исходящий как бы из двух драгоценных камней матового блеска, но
ничего не различающий, направлен был в Ничто. Но это НИЧТО не перенесло его
в вечность, напротив, оно обратилось в нечто вполне конкретно; одним словом,
ничто не наступило, ничего не произошло, и когда его глаза вновь обрели
способность видеть, он различил крупного хищного зверя, который в
нерешительности разглядывал его. Для маркиза это было, надо полагать, теперь