"Роберт Музиль. Прижизненное наследие" - читать интересную книгу автора

Однажды, правда, он зашел слишком далеко и стал брать с собой подругу в
надежде, что она сумеет оценить по достоинству духовную красоту мужчины. И
тогда в исполинском чреве нашелся ничтожный паразит с пышными усами, который
нахально улыбался его подруге, на что барышня чуть заметно отвечала тем же;
когда же он выходил из автобуса, то случайно задел ее и между словами
публичных извинений, кажется, успел ей что-то шепнуть. Наш герой вскипел от
негодования; он охотно бросился бы на соперника, но сколь тщедушным
показался этот тип, когда вышел из автобуса, столь же высоким и широкоплечим
был он внутри. Поэтому наш герой остался сидеть и лишь после осыпал упреками
свою подругу. Но, что любопытно, хотя он и поделился с ней своими заветными
мыслями, ответного признания в слабости к автобусам от барышни он не
услышал. Вместо этого она попросту отреклась от него.
После этой измены, в которой сказалась ограниченность женского ума, наш
герой стал ездить несколько реже, а если и совершал иной раз поездку, то
обходился уже без женщин. Он стал проникаться мудростью изречения,
гласившего, что сильный становится сильнее, когда он одинок.



ЧЕЛОВЕК БЕЗ ХАРАКТЕРА

Перевод А. Белобратова

На поиски характера сегодня, пожалуй, можно отправляться с фонарем, и
при этом только насмешишь людей, разгуливая с огнем при дневном свете.
Поэтому я расскажу об одном человеке, которому его характер доставлял
трудности, или, проще говоря, у которого вообще никогда не было характера.
Меня беспокоит лишь, что я несвоевременно распознал его значение. Да и не
был ли он в конце концов чем-то вроде первопроходца или предтечи?
В детстве мы были соседями. Когда он вытворял что-нибудь настолько
красивое, что об этом стоило лучше промолчать, мать обычно принималась
вздыхать, поскольку порка, которую она ему задавала, отнимала у нее много
сил. "Мальчик, - причитала она, - у тебя нет и тени характера; что из тебя
дальше-то вырастет?" В особо трудных случаях приходилось прибегать к
авторитету отца, и тогда порка приобретала оттенок торжественности и чинного
достоинства, что смахивало на школьный праздник. Перед началом мой друг
собственноручно подносил господину советнику Государственной экономической
палаты бамбуковую палку, основным предназначением которой было выколачивание
одежды и которая хранилась у кухарки. После завершения церемонии сыну
надлежало поцеловать отцовскую руку и, с благодарностью за полученный урок,
попросить прощения за хлопоты, которые он доставил своим дорогим родителям.
Мой друг делал все наоборот. Он сначала умолял простить его и заливался
слезами, не оставляя своих усилий от удара к удару; когда же все
заканчивалось, он больше не издавал ни звука, лицо его приобретало
фиолетовый оттенок, он глотал слюну и слезы и усердно тер пострадавшие
места. "Я не знаю, - говорил тогда его отец, - что же вырастет из парня; у
сорванца абсолютно нет характера!"
Итак, в нашей юности характером было то, за что получаешь порку, хотя и
считаешься бесхарактерным. Во всем этом крылась определенная
несправедливость. Родители моего друга, требовавшие, чтобы он проявил