"Роберт Музиль. Прижизненное наследие" - читать интересную книгу автора

времена заблудшего Одиссея, обрушивался он в море.
_Везде_: Овцы боязливы и глупы, когда к ним приближается человек, им
уже знакомы побои и камни высокомерия. Но когда он стоит спокойно, устремив
глаза вдаль, они забывают о нем. Тогда они становятся голова к голове, и
десять-пятнадцать овец образуют круг с большой тяжелой серединой, состоящей
из голов, и с разноцветными лучами спин. Они тесно смыкаются лбами. Так они
и стоят, и колесо, которое они образовали, часами неподвижно. Похоже, что
они не хотят ничего ощущать, кроме ветра и солнца, - и бесконечности,
которая отбивает секунды между их лбами, стучит в крови и передается от
одной головы к другой, как перестукивание узников через стены тюрьмы.



КРЫШКИ САРКОФАГОВ

Где-то там, на окраине Пинчио или уже на вилле Боргезе, лежат в кустах
две крышки от саркофагов из обычного камня. Они не представляют собой
никакой ценности и валяются просто так. Привольно возлежит на них
супружеская чета, которую некогда изобразили на них на вечную память. Такие
крышки в Риме встретишь нередко; но ни в одном музее и ни в одном храме они
не производят такого впечатления, как здесь, под деревьями, где фигуры людей
расположились, как на пикнике, и, кажется, только что очнулись от недолгого
сна, который длился две тысячи лет.
Опираясь на локти, глядят они друг на друга. Им недостает лишь корзины
с сыром, фруктами и вином.
У женщины прическа из мелких кудрей, вот-вот она начнет их укладывать
по последней моде того времени, в котором она заснула. И они улыбаются друг
другу; долго-долго. Ты отводишь глаза - а они все улыбаются и улыбаются.
Этот верный, честный, влюбленный взгляд двух граждан пережил столетия;
он родился в Древнем Риме, и теперь с ним встретились твои глаза.
Не удивляйся тому, что они все смотрят и смотрят; что они не отводят
взгляд и не опускают глаза: от этого они перестают быть каменными и
становятся человеческими.



ЗАЯЧЬЯ ТРАГЕДИЯ

Эта дама определенно только вчера сошла с витрины большого магазина; у
нее было очень миленькое кукольное личико; хотелось помешать в нем ложечкой,
чтобы вызвать хоть какое-то движение. Но мы и сами обувались в ботинки с
медово-гладкими, толстыми, как пчелиные соты, подошвами и одевались в брюки,
словно вычерченные мелом по линейке. Ветер вызывал в нас бурный восторг. Он
облеплял платье вокруг тела дамы и превращал ее в жалкий скелетик, глупое
личико с малюсеньким ротиком. Зрителю он, разумеется, демонстрировал всю
свою отвагу.
Маленькие зайчики живут, ни о чем не подозревая, живут по соседству с
белыми заглаженными складками и юбками, тонкими, как китайский фарфор.
Ландшафт острова словно нарочно создан для таких героев, он вьется вокруг
них, как темно-зеленый лавр. Стаи чаек сидят во впадинах на пустынном пляже,