"Роберт Музиль. Душевные смуты воспитанника Терлеса" - читать интересную книгу автора

своей фантазии и немного испугался ее. Ибо уже второй раз за этот день в его
мысли неожиданно и без всякой видимой связи вторглось что-то, имевшее
отношение к полу.
Байнеберг взял газету, и Терлес мог теперь хорошенько его рассмотреть.
Действительно, нельзя было найти ничего, что хоть сколько-нибудь
оправдывало бы внезапное появление такой ассоциации.
И все-таки, несмотря на всю свою необоснованность, это неприятное
чувство делалось все острее. Не прошло и десяти минут воцарившегося между
ними молчания, как Терлес почувствовал, что его отвращение уже дошло до
предела. В этом, казалось, впервые выразилось некое главное настроение,
главное отношение между ним и Байнебергом, всегда таившееся недоверие вдруг,
казалось, дошло до сознания.
Ситуация, создавшаяся между ними, обострялась все более. Обиды, для
которых он не находил слов, вскипели в Терлесе. Какой-то стыд, словно между
ним и Байнебергом действительно что-то произошло, встревожил его. Его пальцы
беспокойно забарабанили по столу.

Наконец, чтобы выйти из этого странного состояния, он снова посмотрел в
окно.
Теперь Байнеберг поднял глаза от газеты; затем прочел вслух какое-то
место, отложил листок в сторону и зевнул.
Вместе с молчанием ушла и тяжесть, угнетавшая Терлеса. Какие-то
пустяковые слова совсем затопили это мгновение и погасили его. Он вдруг
встрепенулся, после чего вернулось прежнее безразличие...
- Сколько у нас еще времени? - спросил Терлес.
- Два с половиной часа.
Затем он зябко поднял плечи. Он снова почувствовал сковывающую силу
тесноты, его ожидавшей. Уроки, каждодневное общение с товарищами. Даже этого
отвращения к Байнебергу, которое на миг, казалось, создало новую ситуацию,
больше не будет.
- Что сегодня на ужин?
- Не знаю.
- Какие у нас завтра предметы?
- Математика.
- Вот как? Что-нибудь задано?
- Да, несколько новых теорем из тригонометрии. Но ты их поймешь, в них
нет ничего особенного.
- А потом?
- Закон божий.
- Закон божий? Ах да. Тут опять что-нибудь да будет... Мне кажется,
что, когда я в ударе, я могу с таким же успехом доказать, что дважды два
пять, как то, что Бог может быть только один...
Байнеберег насмешливо взглянул на Терлеса.
- Ты в этом вообще смешон. Мне даже кажется, что тебе самому это
доставляет удовольствие. Во всяком случае, глаза у тебя так и блестят...
- А почему бы нет? Разве это не славно? Тут всегда есть точка, когда
уже не знаешь, врешь ли ты или то, что ты придумал, реальнее, чем ты сам.
- Как так?
- Ну, я же не в буквальном смысле. Ведь, конечно, всегда знаешь, что
жульничаешь. Но все-таки иногда дело кажется самому таким достоверным, что