"Джильда Муза. Макс (Сборник Бандагал) " - читать интересную книгу автора

вовсе и не спирали, а две змеи, одна черная, другая белая. Нет, то не змеи,
а цепи, образующие два завитка. Оба они уходят куда-то в бесконечность от
прозрачного сосуда, в котором бурлит похожая на желатин жидкость. В сосуде,
а может над ним, клубится темно-серое облачко, и от него протянулась двойная
цепь, черная и белая, словно дорога, уходящая вдаль, и невозможно даже
вообразить, где она кончается. Прозрачный сосуд, и от него спиралью змеятся
дороги-цепи.
Двойное кольцо, и на него нанизывается еще черное и белое, и еще.
Десятки, сотни цепей сбегают вниз, тянутся вверх, влево, вправо, насколько
хватает глаз. И между каждой цепью - пустое пространство, крохотное и
одновременно необъятное. Разве пространство может быть крохотным и в то же
время необъятным? Но он же отчетливо видит и каждое кольцо в отдельности, и
всю необъятную махину цепей, берущих свое начало в сосуде, вечном источнике
жизни. Ничто не создается, ничто не уничтожается. Но если ничего не создано,
то зачем же уничтожать его, Макса? А если ничто не уничтожается, то к чему
было его создавать? Что, если он вообще не был создан и, следовательно, не
поддается уничтожению? И если все-таки создан, то кем и для чего?
Нуклеиновая кислота, хромосомы, рибонуклеиновая кислота, биосинтетин,
гены, метаболические реакции, цепи... кровь, нервы, костяк, мускулы, ногти,
волосы, цепи, которые генетически умножаются, новые цепи, параллельные
первым, смыкаются с вертикальными цепями, образуя бесконечную решетку,
черную и белую, черную и белую... Непонятно, как они могут быть
параллельными и одновременно исходить из одной и той же точки, из сосуда
жизни? Он протягивает указательный палец к этой решетке, хочет проверить ее
прочность, палец вонзается в сплетение колец. И сразу же цепи сомкнулись
вокруг костяшек пальцев, запястья, локтя, обвились вокруг спины. Вот они уже
обхватили его руки, ноги, сжимают тело все сильнее, все неумолимее.
Но кто-то в белом халате подходит к сосуду и обеими руками начинает
вычерпывать из него желатинообразную массу. Цепи лопаются с адским треском,
разрывая ладонь, руки, ноги, все его тело. Он, Макс, больше не существует,
но почему-то отчетливо сознает это. Деана, да, да, это Деана безумными
глазами глядит в небо, ищет луну, но и она исчезла, растворилась во тьме.
Ничего, кроме безбрежной тишины и тьмы, - если только тьма еще существует,
черная точка в пространстве, готовая в любой миг взорваться пистолетным
выстрелом...
Где-то совсем рядом грохнул выстрел. Макс вскочил и ошалело уставился в
темноту. Значит, он жив, жив. А цепи, а жидкость в сосуде? Новый выстрел...
Ружейный. Его нашли и хотят запугать. Но зачем им было стрелять? Они
преспокойно могли убить его во сне, беспомощного, неспособного
сопротивляться.
Впрочем, разве Деана уже не умертвил его, вычерпав из сосуда жидкость и
разрушив цепи жизни? Умертвил его во сне, точнее в сновидениях, если верно,
что раньше он видел сны, а теперь проснулся. А может, наоборот - прежде он
бодрствовал, а теперь грезит наяву? Он вконец запутался.
- Посмотри-ка, он рядом.
Незнакомый голос звучит спокойно, уверенно, словно преследователь
окончательно убедился, что добыча у него в руках.
Так, значит, все кончено, его нашли.
Выйти и сдаться? Покорно, без всякой борьбы? Сколько их? Пистолет -
жалкая игрушка в сравнении с их оружием. А может, лучше вступить в