"Юрий Михайлович Мушкетик. Семен Палий " - читать интересную книгу автора

смотрит на войско, растянувшееся до самого края по широкой степной дороге.
Казаки ждут, что он сейчас скажет:
"Гей, хлопцы, время и кашу варить, татары уже пообедали, не дождались
гостей, а мы до сих пор не ели"...
А вот полковник говорит перед казаками про поход, он сдержан, суров. И
каждый чувствует, что именно с ним делится своими мыслями батько, ему
доверяет свои тайные помыслы.
Звучит песня, плывут вслед за ней и воспоминания...
Дым, грохот выстрелов, Палий первый бросается в пробитые ворота
крепости...
Вийде батько, розсiдлає,
Вийде мата, розпитає.
Федосья не могла больше сдерживать слезы, она уронила голову на руки и
разрыдалась. Казаки отводили печальные, суровые взгляды в сторону, словно
чувствовали себя виновниками ее слез. Кобза в последний раз всхлипнула и
умолкла. Услыхав рыдания женщины, кобзарь повел вокруг слепыми глазами,
понимая, какую рану он растревожил. Потом его умный лоб прояснился, - он
решил развеселить слушателей. Кобза в его руках встрепенулась, зазвенела и,
рассыпаясь на все лады, быстро, лихо заиграла, подпевая старому кобзарю
веселую песенку:
Дiму мiй, дударику,
Ти ж було селом Пдеш,
Ти ж було в дуду граєшь.
Теперь тебе немає,
Дуда твоя гуляє,
I пищики зосталися,
Казна кому дiсталися...
Но песня, вместо того чтоб развеселить людей, еще больше взволновала
их. Федосья поднялась и, рыдая, ушла в хату. Сдерживая слезы, чтобы не
разбудить Семашку, она села у его изголовья и, глядя на спокойное красивое
лицо сына, стала тихонько перебирать пальцами русый Семашкин чуб. Сколько
слез она пролила, ожидая парня, который исчез и не возвращался целых полтора
месяца. Федосья хотела уйти, но в эту минуту Семашко проснулся. Он удивленно
оглядел комнату и, увидев мать, улыбнулся.
- А я и забыл, где я. Только сейчас узнал, что дома. Долго я спал?
- Уже день на дворе, а ты лег вчера в полдень. Хоть бы разделся.
Семашко сидел на кровати, сладко позевывая и протирая заспанные глаза.
- Сынок, - взяла она его за руку, - где же ты был так долго?
- Где, мамо, я не был! Как узнал, что поляки схватили батька, я с
сотниками Тимком и Андрущенко подался искать. Думали, чем-нибудь удастся
помочь отцу. Для начала посетили пана Ельца, знаешь, того, самого, от
которого когда-то целое село к нам убежало, он даже за похороны с людей брал
деньги. Ну, да уж больше брать не будет. Нам тоже, правда, досталось, -
хорошо, что успели удрать за Тетерев.
Потом заняли Иванков, а дальше пошло... Панов не убивали, а забирали с
собой. Когда собрали их уже до чорта, так написали письмо в Мариенбург,
польскому гетману, угрожая продать их в Крым, если нам не отдадут батька.
Обвел нас Мазепа вокруг пальца - взялся помочь, забрал пленных, обещал
выкупить батька за них, а потом отпустил всех, а про батька хоть бы слово
молвил. Тимко с горя дня три пил после этого, а я поехал сюда, Не знаю, как