"Юрий Михайлович Мушкетик. Семен Палий " - читать интересную книгу автора

он дальше, говорил, что в Фастов приедет. А у вас тут, я слыхал, тоже не все
ладно.
- Да, сынку, дела плохие.
- Как же вы в Фастов ляхов пустили?
- С кем было оборонять? Как только уехали вы из Фастова, больше
половины казаков рассыпалось по Подолью отрядами, а тут приехали ксендзы с
войском - пришлось впустить. Сейчас они еще не больно разошлись, боятся
прижимать, не то казаки опять поднимутся. К тому же и крепость в наших
руках, там укрылся Корней с казаками. Я приказала ни одного ляха туда не
пускать. Коль войдут они туда - нам конец. Вот так и живем со шляхтой: они
себе, а мы себе, словно кот с собакой в одной будке. Они уже начинают нас
покусывать, а мы только фыркаем. Ты не знаешь, где теперь батько?
- Передавали, будто был он вначале в Немирове, а потом, одни говорят,
перевели в Подкаменное, другие - в Мариенбург. Больше указывают на
Мариенбург.
- Вот что, сынку, обувайся и мойся, потом пообедаем и созовем у нас в
хате раду. Позовешь Корнея, Цыганчука, он тоже у Корнея, пошлем кого-нибудь
за Часныком. Скликай всех на послезавтра. Я уже посылала гонцов к Искре,
Самусю и Абазину. Искра и Самусь не приедут, у них самих хлопот много, а
Абазин обещал быть; может, гуртом додумаемся до чего-нибудь. Корней уже раза
два приходил ко мне, только я все ждала вестей от Искры и Самуся да еще тебя
ждала, а то ведь как в воду канул. И не грех тебе, сынку, бросать мать, не
сказавши ни слова! Если б ты знал, как я наплакалась: батька нету, а тут еще
и ты...
Сели за стол, но есть не хотелось.
- Дождались пасхи, слава богу, а чем там наш отец разговляется? Может,
у него и крошки хлеба не было сегодня во рту, - печально говорила Федосья,
ставя на стол еду.

У Палия и в самом деле во рту еще ничего не было. Он лежал в тесной,
сырой яме на охапке полусгнившей соломы, заложив руки под голову, и думал.
До него доносился хохот, пьяные выкрики: уже несколько дней в замке
беспрерывно пьянствовала шляхта. "Какой сегодня день?" - поднялся на локте и
посмотрел на стену. В зарешеченное, без стекол, оконце под самым потолком
темницы пробивался бледный свет, освещая лишь небольшой квадрат на скользком
грязном полу; трудно было при этом свете разглядеть что-нибудь в углу, где
лежал Палий, но его глаза уже давно привыкли к этому сумраку, и он ясно
видел черточки, расположенные в три ряда вдоль стены. Полковник каждый день
небольшим обломком кремня, случайно найденным здесь, отмечал дни,
проведенные в подземелье.
"Сегодня пасха", - определил он и снова лег навзничь, пытаясь заснуть,
но сон не шел к нему. Мысленно он уносился туда, где оставил близких сердцу
людей, снова и снова перед глазами проплывала богатая событиями жизнь. Он
был бы совсем спокоен, но где-то в глубине души таилось ощущение чего-то
незавершенного. Смогут ли устоять без него казаки? Пойдут ли они по пути,
которым вел он их, или бесцельно разойдутся по степи мелкими отрядами, а
некоторые станут шляхетскими холопами? Покорятся польскому королю?! Нет, не
будет этого! Не может быть! Одними мечтами с казаками жил он. Они сами
просили его вести переговоры с Москвой.
И Палий незаметно для себя начал мечтать, строить планы на будущее...