"Уоррен Мерфи Ричард Сэпир. Объединяй и завоевывай ("Дестроер" #102)" - читать интересную книгу авторамузеем находятся развалины древнего Теночтитлана. Столицы благородных
ацтеков. Разве ты не помнишь? - Я буду стоять здесь, пока не будут созданы оптимальные условия для моего функционирования. Тогда я начну действовать. Но до тех пор ты должен меня защищать. - Хорошо. Я сделаю все, что ты захочешь. Только прикажи. Все, что тебе потребуется, я положу к твоим ногам. - Мне ничего не надо, машина из мяса. Я - существо самодостаточное и самовосстанавливающееся. У меня нет желаний. В данной конкретной форме я в состоянии просуществовать сколько угодно. - Обещаю, что буду следить за твоей безопасностью до конца своих дней, а когда я умру, за дело возьмутся мои сыновья, а после их смерти - сыновья моих сыновей - и так до скончания веков. Или до того дня, когда мексиканцы - истинные мексиканцы - снова станут хозяевами своей судьбы. - Тогда будем считать, что договор заключен. Так оно все и было. Потом Коатлик разговаривала крайне редко - только справлялась, что происходит в мире за пределами музея. И радовалась каждой трагедии. Эпидемии и катастрофы с жертвами доставляли ей несказанное удовольствие. Весьма и весьма по-ацтекски! Что же касается Лухана, то он тщательно следил, чтобы статую не повредили и не сдвигали с места. И каждый вечер он молил ее, чтобы она уберегла город от землетрясения. Иногда он воскуривал рядом с ней благовония или укладывал к ее ногам мертвых певчих птичек, которых предварительно убивал, а потом скальпелем извлекал все еще бьющиеся крохотные сердца. Сердечки эти складывались в хранилища. Такого рода жертвоприношения не поощрялись Коатлик, но и неудовольствия не вызывали, поэтому Лухан по-прежнему регулярно приносил свою дань. Когда же стали ощущаться первые толчки землетрясения 1996 года, названного впоследствии великим, Родриго Лухан с выпученными от ужаса глазами выскочил из своего офиса. Его тревожила только одна-единственная мысль. - Коатлик! - выдохнул он и бросился к статуе. Она стояла, как всегда, неколебимо, хотя вокруг уже содрогались стены, лопались тонкостенные стеклянные сосуды и покрывались трещинами изделия из глины и фаянса. Через минуту стены заскрипели, словно мачты старого парусника, пол под ногами треснул, и на его полированной мраморной поверхности появилась зияющая щель. - Коатлик! Коатлик! Ответь мне, что происходит? Коатлик продолжала стоять, как утес, среди невообразимой сумятицы и стонов, из которых лишь некоторые принадлежали живым. Лухан, признаться, не обратил ни малейшего внимания на то, что гибнут сокровища музея, собираемые десятилетиями. Он беспокоился только о каменной богине. - Коатлик! Коатлик! Поговори со мной! - возопил он на испанском языке. Но Коатлик заговорила только тогда, когда под ней содрогнулся постамент. - Что происходит, машина из мяса? - спросила она на неразборчивом |
|
|