"Уоррен Мерфи Ричард Сэпир. Объединяй и завоевывай ("Дестроер" #102)" - читать интересную книгу автора

музеем находятся развалины древнего Теночтитлана. Столицы благородных
ацтеков. Разве ты не помнишь?
- Я буду стоять здесь, пока не будут созданы оптимальные условия для
моего функционирования. Тогда я начну действовать. Но до тех пор ты должен
меня защищать.
- Хорошо. Я сделаю все, что ты захочешь. Только прикажи. Все, что тебе
потребуется, я положу к твоим ногам.
- Мне ничего не надо, машина из мяса. Я - существо самодостаточное и
самовосстанавливающееся. У меня нет желаний. В данной конкретной форме я в
состоянии просуществовать сколько угодно.
- Обещаю, что буду следить за твоей безопасностью до конца своих дней,
а когда я умру, за дело возьмутся мои сыновья, а после их смерти - сыновья
моих сыновей - и так до скончания веков. Или до того дня, когда мексиканцы -
истинные мексиканцы - снова станут хозяевами своей судьбы.
- Тогда будем считать, что договор заключен.
Так оно все и было. Потом Коатлик разговаривала крайне редко - только
справлялась, что происходит в мире за пределами музея. И радовалась каждой
трагедии. Эпидемии и катастрофы с жертвами доставляли ей несказанное
удовольствие. Весьма и весьма по-ацтекски!
Что же касается Лухана, то он тщательно следил, чтобы статую не
повредили и не сдвигали с места. И каждый вечер он молил ее, чтобы она
уберегла город от землетрясения.
Иногда он воскуривал рядом с ней благовония или укладывал к ее ногам
мертвых певчих птичек, которых предварительно убивал, а потом скальпелем
извлекал все еще бьющиеся крохотные сердца. Сердечки эти складывались в
специальный базальтовый жертвенник, который он по такому случаю доставал из
хранилища.
Такого рода жертвоприношения не поощрялись Коатлик, но и неудовольствия
не вызывали, поэтому Лухан по-прежнему регулярно приносил свою дань.
Когда же стали ощущаться первые толчки землетрясения 1996 года,
названного впоследствии великим, Родриго Лухан с выпученными от ужаса
глазами выскочил из своего офиса. Его тревожила только одна-единственная
мысль.
- Коатлик! - выдохнул он и бросился к статуе.
Она стояла, как всегда, неколебимо, хотя вокруг уже содрогались стены,
лопались тонкостенные стеклянные сосуды и покрывались трещинами изделия из
глины и фаянса.
Через минуту стены заскрипели, словно мачты старого парусника, пол под
ногами треснул, и на его полированной мраморной поверхности появилась
зияющая щель.
- Коатлик! Коатлик! Ответь мне, что происходит?
Коатлик продолжала стоять, как утес, среди невообразимой сумятицы и
стонов, из которых лишь некоторые принадлежали живым.
Лухан, признаться, не обратил ни малейшего внимания на то, что гибнут
сокровища музея, собираемые десятилетиями.
Он беспокоился только о каменной богине.
- Коатлик! Коатлик! Поговори со мной! - возопил он на испанском языке.
Но Коатлик заговорила только тогда, когда под ней содрогнулся
постамент.
- Что происходит, машина из мяса? - спросила она на неразборчивом