"Айрис Мердок. Честный проигрыш" - читать интересную книгу автора

- Бедный Таллис, - проговорил Саймон и про себя добавил: бедная Морган.
Бедная, бедная Морган. Такая независимая Морган. Я должен прийти ей на
помощь. Я должен помочь ей собрать осколки. При мысли "помочь ей собрать
осколки" по телу пробежала волна удовольствия. Да, как ни странно, ему это
будет приятно. Будет приятно помогать собирать осколки.
Машина свернула на Прайори-гроув.
- О! Посмотри, какой пудель, Аксель! Ну не душка ли?!
- Не надо сюсюкать, милый. Да, пес хорош.
- Я так хочу кошку. Давай все же попробуем.
- Слишком большая ответственность. Мы ведь уже обсуждали это, Саймон.
Нас целый день не бывает дома. Кошке будет не выйти и не войти.
- Мы могли бы проделать кошачью дверку.
- Кошачью дверку! Нет уж, благодарю.
- Я возьму на себя все заботы. Подумай, сколько радости принесет нам
зверюга в доме.
- Одной зверюги в доме более чем достаточно. Мы сделаемся рабами этого
животного.
- Но я и на это пойду с удовольствием!
- "Если хочешь есть спагетти, не ленись жевать". Виттгенштейн.
- Не думаю, что Виттгенштейн и в самом деле говорил все то, что ты ему
приписываешь.
- Гм, похоже нам негде припарковаться.
- Когда я в первый раз попал на эту улицу, тут вообще не было машин.
- Ты повторяешь это при каждом приезде к Руперту.
- Не сердись на мое занудство, милый.
- Нет-нет, в этих повторах что-то симпатичное, домашнее.
- Аксель!
- Да-а?
- Глядя на волосы у тебя на затылке, я прихожу в экстаз и теряю голову.
- Отлично сказано.
- Ты всегда будешь любить меня?
- Понятия не имею.
- Я всегда буду тебя любить.
- Очень мило с твоей стороны. Как ты думаешь, мы сюда втиснемся?
- Вряд ли. Ты Аполлон, а я Марсий. И все кончится тем, что ты просто
сдерешь с меня кожу.
- На самом деле, Аполлон и Марсий - это метафора любви.
- То есть?
- Страдания Марсия - неизбежные страдания человеческой души, пытающейся
добиться слияния с Богом.
- Как много ты знаешь!
- Как много ты не выучил в своем Картланде!
- И все-таки я этому не верю. С кого-то одного действительно сдирают
кожу. И любви больше не остается. Остается только кровь и боль.
- Думаешь, такова наша судьба?
- Да, думаю, такова наша судьба.
- И никакого спасения?
- Никакого.
- Действительно никакого, Саймон?
- Ну разве что это.