"Рю Мураками. 69 " - читать интересную книгу автора

много талантов. У Адама тоже хорошая башка. А у меня ничего нет, - грустно
добавил он, продолжая бренчать на гитаре ЛЯ-МИНОР. Тогда я забрал у него
гитару и взял соль.
- Ивасэ, перестань молоть чушь, - бодро сказал Адама, попивая свой
кофе с молоком. - Откуда ты знаешь, что у тебя нет никаких талантов?
Вспомни Джона Леннона. Что он писал в журнале "Музыкальная жизнь"? Что его
считали совершенно бесталанным ребенком.
Эти слова взбодрили Ивасэ. Он опустил глаза, рассмеялся и покачал
головой.
- Понимаю. Все ясно. Тем не менее вы оба останетесь моими друзьями,
даже после того, как окончите университет?
И мне, и Адама стала понятна причина его грусти. Мы с Адама
становились все ближе, и он чувствовал, что отходит в тень. До того как мы
с ним встретились, Ивасэ был заурядным, простоватым парнем из футбольной
команды, которого обожали полные уродины. После того как он стал нашим
другом, Ивасэ начал читать поэзию Татихара Додзо, слушать Колтрей-на,
перестал гоняться за уродинами и ушел из футбольной команды. Но не я
изменил его отношение к жизни. Я был лишь одним из его приятелей. Я только
познакомил Ивасэ с поэзией, джазом и поп-артом. Ивасэ окунулся в них
потому, что никто не мог ему в этом помешать. Теперь зачастую он лучше меня
разбирался в джазе, поп-арте, театре андерграунда, поэзии и кино. Он всегда
был моим первым сообщником. Но после того как к нам присоединился Адама,
он, вероятно, стал считать, что его роль слишком неопределенная и его
единственной функцией является покупать для нас с Адама кофе с молоком.
Ивасэ выглядел совсем одиноким, когда спросил: "Вы останетесь моими
друзьями?" Таким подавленным я давно его не видел, разве что когда мы были
в первом классе. Тогда у нас был учитель классического японского по имени
Симидзу. Он был мерзким типом, лупил нас по голове деревянной линейкой,
если мы не справлялись с контрольными: один удар за семьдесят баллов из
ста, два удара - за шестьдесят, три - за пятьдесят, четыре - за сорок.
Ивасэ и еще пара учеников всегда получали по четыре-пять ударов. В конце
второго семестра Симидзу объявил: "Учебный год подходит к концу. Если я
буду вас правильно бить, мы не успеем пройти весь учебный материал. Поэтому
отныне я буду наказывать вас не больше, чем четырьмя ударами". Все страшно
обрадовались, но самые слабые студенты напряглись. "Тебе повезло, Ивасэ", -
сказал он возвращая ему контрольную. Было понятно, что у него менее сорока
баллов, и все рассмеялись. Ивасэ потупился и улыбнулся, но потом я видел,
какое отчаяние было на его лице. Тогда я подумал, что для Ивасэ было бы
лучше получить удары линейкой, чем вообще быть списанным со счетов.
- Эй, Отаки-сан здесь? - нарушил мрачную атмосферу, созданную Ивасэ,
девичий голос.
В дверях появились две девушки в форме коммерческого колледжа, которые
по сравнению с Мацуи Кадзуко казались гориллами, и захихикали при виде
Адама. Они, вероятно, обрадовались, что в комнате хоть кто-то есть. При
виде же такого красивого парня, как Адама, девицы расслабились и
развеселились.
- Привет! Я - Ядзаки из Северной школы, он - Ямада, а тот - Ивасэ. Вы
из коммерческого колледжа? Заходите! А что в мешке? Рисовое печенье?
Угостите нас. Мы же все товарищи! - сказал я как ни в чем не бывало.
Их звали Тэйко и Фумиэ, как фабричных девчушек из старых мелодрам. Я