"Йорг Мюллер. Он призвал меня" - читать интересную книгу автора

поражение: эксперты противоположной стороны разносят мои доводы в пух и
прах; они намекают даже на то, что это была приятельская услуга... И тем не
менее в конце заседания обнаруживается выход из кризисного состояния.
Правда, временный.
Я тороплюсь на остановку метро Одеонплац, забегаю в туалет и так же
быстро покидаю его, замечая там две подозрительные фигуры. На улице стоит
"свидетель Иеговы", держа в руках брошюру "Сторожевая башня" (Wachtturm).
Мне его жалко. Я хорошо знаю бесчеловечность организационных структур этой
секты и лжесвидетельства ее учения. Большинство ее членов даже не
подозревают, на что они поддались.
Возвращаясь на стоянку, нахожу у себя на машине штраф в 30 марок за то,
что поставил ее в неположенном месте. Ну что ж, думаю я, в следующий раз
поедешь на электричке! Из-за объезда и зимних сумерек, я сбиваюсь с пути; и
так как я забыл дома очки для чтения, имеющийся у меня план города мне ни к
чему. Я пускаюсь наобум, и тут же выезжаю на среднее кольцо, опоясывающее
город. И так как свои молитвы я сделал уже в шесть часов утра, мне не
остается ничего другого, как обратиться к Розенкранцу (цикл католических
молитв, посвященный главным образом Богородице - перев.) и читаю его до
самого Фрайзинга. Что за день! Я думаю о людях, намного сильнее меня
подверженным фрустрациям и не имеющим никого кому бы можно было выплакаться,
выругаться, успокоиться.
На моем письменном столе лежат стопки писем - главным образом, это
рождественские поздравления, и кое-что обернутое в подарочную бумагу. На
одном из них - анонимная приписка: "Просьба распаковать в сочельник!". Я
узнаю почерк Гуйдо и расплываюсь в улыбке. Ну наконец-то! - мелькает у меня
в голове. - Вознаграждение за этот денек!
Черная пятница? Нет, ни в коем случае! Никакие разочарования и неудачи
не могут обесценить какой-то день. Если бы я решился оценить все эти опыты в
свете христианской веры и юмора, или просто принял их без всяких
умозаключений, - каждое происшествие оказалось бы не без значения. Ведь
человек растет только в страдании. Конечный смысл открывается ему лишь в
конце: когда наши глаза закроются, тогда они откроются.
Вечером я задерживаюсь на какое-то время в нашей комнате для медитаций.
Я преклоняю колена перед большим распятием. Мы отмалчиваемся друг перед
другом. У меня на душе так, словно я слышу какой-то внутренний голос: "Я
знаю твои заботы, ведь Мне ведомы нужды всех людей. Я люблю тебя таким,
какой ты есть. Люби и ты себя таким, какой ты есть. Мне не нужны твои
успехи; Мне не нужны твои труды и твой авторитет. Мне нужно только твое
доверие. Не думай о том, что многое происходит не так, как ты хотел, что у
тебя нет добродетелей. Я даю тебе свои. Иди спать. Я буду с тобой".
Вскоре после этого раздается телефонный звонок. Мать сообщает мне, что
отца кладут в больницу и будут оперировать его еще в Сочельник. Отец умер
через два года. С неимоверным терпением и верой вынес он свои страдания.
Перед тем, как лечь в кровать, я открываю книгу Мартина Гутла, которую
он мне подарил "И я начал искать". Открываю страницу 51. И читаю:

Если вере не дано
пройти через сомнения и кризисы,
она останется восторженной, далекой от жизни.
Если надежда не проходит через безнадежность,