"Валентина Михайловна Мухина-Петринская. Когда я была маленькой " - читать интересную книгу автора

Что-то было в ее лице, что причиняло почти физическую боль - ранило
жалостью. Жажда жизни - вот что. Это я поняла значительно позднее, лишь в
зрелые годы. Но лицо Лели запомнилось мне навсегда таким, каким я его видела
в последний раз.
Подошел солдат с винтовкой (он давно уже наблюдал за нами) и велел идти
прочь.
- Можно, я только прощусь с ребятами? - попросила Леля.
- Прощайся, - угрюмо буркнул солдат и опять отошел.
- Куда же тебя увезут? Ты будешь писать оттуда нам? - спросила я и
заплакала.
- Не плачь, Маша, будь молодцом, на тебя остается целая семья. Давай
простимся...
Уцепившись за подоконник, я вскарабкалась на выступ стены. Мы хотели
поцеловаться, но решетка нам мешала. Мы только поцеловали друг у друга руки.
Потом я помогла подтянуться сестренке. А Вовку мы не сумели поднять высоко:
он был очень тяжелый, только поставили так, чтобы тете было его хорошо
видно. И она долго смотрела на него.
- Тетя Ли, приходи скорее домой, - захныкал Вовка.
- Ну, хватит, хватит, идите домой, - стал прогонять нас солдат, - того
гляди, начальство заявится.
И мы побрели домой, то и дело оглядываясь назад. А Леля все смотрела
нам вслед...
К дому мы подошли, когда уже смеркалось.
Посреди площади какие-то люди врывали в землю столбы.
- Чего делают дяденьки? - спросил Вовка.
- Качели, - сказала Лика.
Костя ушел сразу, как только мы вернулись. Я не решилась с ним
заговорить. Мы остались одни.
И вдруг нам стало страшно, очень страшно. Мы сами не знали почему. Поев
холодной вареной картошки с луком и остатками ржаной лепешки (для Вовки у
нас было одно яйцо), мы даже не убрали со стола и скорее залезли к маме на
постель. Вовка сейчас же уснул, а мы с Ликой долго шептались: что сделают с
тетей Лелей? Потом и мы уснули у мамы в ногах, одетые. Лампа на столе
погасла сама, когда выгорел керосин, изрядно накоптив.
Проснулись мы все трое почти одновременно от гула толпы за окнами.
Чтобы не тревожить больную мать, я перетащила ребят на тетину постель в
столовую.
"Почему так много народу?" - подумала я, распахивая окно.
Посреди площади на высоких столбах были повешены четверо мужчин и с
ними Леля. Я сразу узнала ее. Она висела неподвижно, свесив голову набок;
косы ее обрезали.

4

Мне было в тот день всего десять лет. Но как много значит
ответственность даже в детские годы. Первое, о чем я подумала при виде
чудовищного зрелища, это как бы уберечь от него детей. Виселица стояла
против нашего дома, чуть наискосок. Захлопнув окно, я тщательно задернула
занавески и присела на кровать: у меня потемнело в глазах.
- Маша, ты заболела, - услышала я словно издалека испуганный голос